Глазами француза

Отправиться в Лавру в 32-градусный мороз в кибитке, продуваемой всеми ветрами? Такое под силу лишь настоящему французу. Неутомимый путешественник, поэт и журналист Теофиль Готье делится своими впечатлениями от посещения России более 150 лет назад.

В начале января 1859 года Теофиль выехал по железной дороге в Москву. Пребывание здесь оказалось для писателя чрезвычайно насыщенным, город произвел незабываемое впечатление. Посетил Готье и Троице-Сергиеву Лавру.

«Если в Москве у вас окажется несколько свободных дней, – писал Готье, – когда все достопримечательности города вами уже осмотрены, есть экскурсия, которую вам непременно предложат, и на нее нужно тотчас же соглашаться. Это посещение Троице-Сергиева монастыря. Путешествие стоит труда, и никто не раскаивался в том, что его совершил».

Троице-Сергиева Лавра. Н.Н. Дубовской

Поскольку рельсового сообщения на том направлении тогда еще не существовало, добираться нужно было старинным путем паломников – Ярославским трактом. Писатель уже попривык к суровому российскому климату, но сейчас ему предстояло выдержать многочасовой путь в кибитке, считай, на свежем воздухе при температуре минус 32, да еще и с ветром.

Ямщик сразу взял лошадей в галоп. В пустынной тишине промелькнули Кузнецкий мост, Лубянка и Сретенка, проезд под Сухаревой башней, Первая Мещанская улица, Крестовская застава… Кони вынеслись на загородную дорогу.

Ярославским трактом

Эта самая дорога, как рассказывали Теофилю, в теплое время года являла собой необычайно оживленное зрелище: с раннего утра набожные паломники (кое-кто босиком) тянулись вереницей в сторону Лавры, целые семьи ехали в кибитках, захватив с собой матрацы, подушки, кухонные принадлежности, самовары… Но сейчас взору представлялась монотонная, окутанная белизной равнина, которая прерывалась иногда линиями рыжих кустарников и редкими березовыми или сосновыми лесами. Ничего живого, только летали вороны, да иногда мужичок вез в санях дрова или другую поклажу к своему жилью.

Отправиться в Лавру в 32-градусный мороз в кибитке, продуваемой всеми ветрами? Такое под силу лишь настоящему французу.

Но вот, наконец, полностью рассвело, кибитка с нашими путешественниками стала медленно спускаться к замерзшей, покрытой снегом речке; за ней на широкой площадке высился знаменитый на всю Россию монастырь, похожий на крепость. «Ворота, через которые входят в монастырь, устроены в квадратной башне… Совсем рядом круглятся пять луковичных куполов с крестами. Это Успенский собор. Немного далее – высокая разноцветная Троицкая колокольня своей многоэтажной башней возносится к небу и выше всех поднимает свой крест… Золотые шпили и купола, которые снег расписал серебряными мазками, возвышаясь над ансамблем зданий, покрашенных в яркие цвета (трудно представить себе нечто более прекрасное), создают иллюзию восточного города».

У святого Сергия

Французского писателя в Сергиев Посад привела не только неуемная любознательность туриста или, по его собственному выражению, «демон путешествий». Готье искренне стремился постигнуть истоки православной архитектуры, православной иконописи. Привлекала его и непреходящая слава преподобного Сергия Радонежского, гробу коего писатель, несмотря на то что оставался убежденным католиком, непременно хотел поклониться.

Поэтому наш герой сразу пошел в древний Троицкий собор. Теофиля поразил царивший внутри полумрак, слабо освещаемый лишь лучами заходящего зимнего солнца и огоньками свечей и лампад. «Некий пламенеющий очаг подавляет мрак, – писал Готье. – Это и была рака святого Сергия. Скромный отшельник лежал здесь, окруженный большим богатством, чем императоры… Вокруг этой массы ювелирного искусства струится свет, в экстазе восхищения мужики, паломники, верующие всех сортов молятся, крестятся, проявляя на русский лад свою набожность. Это была картина, право достойная кисти Рембрандта.

Ослепительная могила отбрасывала на коленопреклоненных крестьян снопы света, от которых то блестела лысина, то высвечивалась борода, то вырисовывался профиль, тогда как низ тела оставался погруженным в тень и терялся под грубыми домоткаными одеждами. Здесь были великолепные головы с одухотворенными лицами».

Дождавшись момента, Готье благоговейно приложился к раке и затем отправился осматривать другой собор – Успенский, построенный во времена правления Иоанна Грозного. Здесь писателю довелось попасть на вечернюю службу. Он нашел этот ритуал прекрасным, «действию которого поддаешься, даже не разделяя вдохновившей его веры. У священника был великолепный бас, глубокий, меднотрубный, нежный, и он им прекрасно владел».

Сокровища Лавры

На следующий день, с самого раннего часа, Готье продолжил свое знакомство с Лаврой. Живописная архитектурная ассиметрия православных обителей привела его в искреннее восхищение: покрашенные в голубой, ярко-красный, яблочно-зеленый цвета, монастырские церкви и гражданские постройки выглядели еще ярче на белом снегу, среди усыпанных инеем деревьев.

Рака с мощами прп. Сергия. Фото XIX века.

Храмовые иконостасы представлялись французу колоссальными ларцами для драгоценностей, настоящей россыпью драгоценных камней! Нимбы некоторых образов усыпаны бриллиантами, сапфирами, рубинами, изумрудами, топазами, жемчугом. У нашего героя в тот день была особая цель – с рекомендательным письмом от некой влиятельной особы он направился прямиком к архимандриту Антонию. Красивый человек с длинными волосами и бородой, с величественным лицом, он очень много сделал для благоустройства монастыря, имел дар увлекательного собеседника. Архимандрит, правда, не говорил по-французски и вызвал знавшую этот язык монахиню, дабы она сопровождала гостя при посещении монастырской сокровищницы и иных достопримечательностей. Лица этой монахини Теофиль долго не мог забыть.

Экспонаты ризницы Лавры. Вкладная книга. 1673 г.

Изысканно-бледное, оно обладало совершенно правильными чертами, когда ресницы поднимались, глаза с широкими темными кругами под ними светились странно голубыми зрачками. Монахиня разговаривала с писателем на чистейшем французском языке без всякого акцента.

Экспонаты ризницы Лавры.

Заморскому гостю показали драгоценнейшие реликвии: деревянный ларец-дароносицу и грубое священническое облачение, принадлежавшие самому преподобному Сергию. А также явили взору содержимое абсолютно всех шкафов с церковной утварью, богослужебной литературой, дорогими тканями и бесчисленными образами. Познакомили и с монастырской библиотекой.

Монахи фотографировали

Поняв по нескольким замечаниям, что Теофиль Готье увлечен искусством, монахиня повела его осматривать живописные мастерские. К сожалению, Теофиль вынес в целом отрицательное мнение об иконописной и фресковой живописи, увиденной им в наших церквах и в частных коллекциях, утверждая, что она носит неизменно подражательный характер и не является областью подлинного искусства.

Но сказать, читатель, чем Теофиль был здесь поражен более всего? Монахи, последователи святого Сергия, занимались фотосъемкой своей обители и репродуцированием особо удавшихся видов. У них в распоряжении были лучшие инструменты, совершали они свои манипуляции в застекленном желтыми стеклами помещении, а цвет этот обладает свойством дробить солнечные лучи.

День начал клониться к вечеру. В архиерейских покоях гость простился с владыкой Антонием. Переполненный незабываемыми впечатлениями, Готье вернулся в гостиницу и велел выводить кибитку. Лошади понеслись… Русское паломничество французского писателя завершалось.

Александр Алиев