Царская семья вернулась в Москву

В год 400-летия Дома Романовых в 6-м Новоподмосковном переулке будет возведен первый в Москве храм в честь Святых Царственных Страстотерпцев.

Он строится в районе, который до сих пор носит имя организатора и непосредственного исполнителя расстрела Царской семьи, – П. Войкова. Это ли не повод задуматься об исторической справедливости, вечной борьбе добра и зла и о покаянии?

«Будь самим собой»

«Царская семья – и вдруг святые... Почему?» У поколения людей, выросших в советское время, которым много лет твердили, что «монархизм – это зло», возможно, и возникнет такой вопрос. Ответ на него, считает настоятель строящегося храма отец Сергий, может дать не только сама личность царя, нравственный портрет его детей и жены с присущим им глубоким религиозным чувством, но и те обстоятельства, при которых было совершено убийство царской семьи.

Братоубийства – вот чего более всего боялся последний Русский Император.

...Решение об отречении от престола Николаю II далось чрезвычайно тяжело. Близкие к царю люди убедили его в том, что это единственный способ избежать кровопролития в охваченной революцией стране. Братоубийства – вот чего более всего боялся последний российский император.

Его жена, Александра Федоровна, как никто другой понимавшая чувства мужа и всегда уповавшая на волю Божью, узнав об отречении, писала ему из Царского Cела: «Я не могу ничего советовать, только будь, дорогой, самим собой. Если придется покориться обстоятельствам, то Бог поможет освободиться от них. О, мой святой страдалец! Всегда с тобой неразлучно твоя Женушка».

Это письмо тогда не дошло до Николая II, но он поступил так, как желала Александра Федоровна – остался самим собой. Сразу после отречения у него была возможность уехать вместе с семьей за границу, спасти себя и самых близких людей, но он категорически отверг эту возможность: «Я не хотел бы уезжать из России, я ее слишком люблю. За границей мне было бы невыносимо тяжко».

Жена Николая II, Александра Федоровна, как никто другой понимала чувства мужа и всегда уповала на волю Божью.

Белокурый

Белокурый, Интеллигент, Петрусь – это все партийные клички Петра Лазаревича Войкова, революционера и террориста, чей «послужной список» начинается еще в детские годы. В керченской мужской гимназии Войков доучился лишь до шестого класса – его исключили за активную подпольную деятельность. Что толкнуло сына преподавателя духовной семинарии в объятия революционеров, уже навсегда останется тайной, но с выбранного пути тот уже не свернул.

Имя цареубийцы в Москве носят пять городских объектов и станция
метро. За их переименование активно выступают министр культуры РФ
В.Р. Мединский, политологи, общественные деятели, а также жители Войковского района.

После скандального исключения семья вынужденно переезжает в Ялту, где с большим трудом отец пристраивает Петра в гимназию, однако и там Войков долго не задерживается. Его снова исключат как неблагонадежного. Свое совершеннолетие он отметил весьма своеобразно, организовав покушение на градоначальника Ялты генерала Думбадзе, после чего был вынужден бежать за границу.

Ипатьевский дом

Комната после расстрела Царской семьи

Революционные убеждения не мешают Войкову жениться в Швейцарии на дочке банкира. Он молод, тщеславен и берет от жизни все, что хочет. После Февральской революции террорист возвращается в Россию и входит в состав Временного правительства, правда, на незначительных – третьих – ролях. А тут еще назначение в Екатеринбург, которое можно было истолковать как ссылку. Самолюбие Войкова страдает.

После октябрьского переворота знакомство с В. Ульяновым позволяет ему занять более заметную роль в государственном аппарате – он становится председателем Екатеринбургской городской думы, а затем комиссаром снабжения Уральского совета. Деятельность Войкова на этом посту оставила у казаков и местных крестьян самые страшные воспоминания.

«Снабжение» красным комиссаром понималось очень просто – полная реквизиция продовольствия в крестьянских хозяйствах. Те, кто пытался оставить хоть малую часть зерна, чтобы прокормить детей, – расстреливались. Сопротивлявшиеся или просто недовольные – расстреливались. Даже советское правительство вынуждено было признать, что после продразверстки, проведенной Войковым, уровень жизни уральских крестьян резко снизился.

Но настоящий шанс проявить себя, шанс, которого Войков так долго ждал, появился у него лишь с приездом семьи Романовых в Екатеринбург.

В Ипатьевском доме

Пятьдесят три дня провели царские пленники в Ипатьевском доме. И все это время в их сердцах надежда на спасение и глубокая скорбь попеременно сменяли друг друга. Между тем, шансы на освобождение были весьма велики. Николай II и Александра Федоровна знали, что преданные им люди разрабатывают операцию по вызволению их из плена. Кроме того, советское правительство предполагало использовать царскую семью в своей политической игре с Германией. Да и белые войска были совсем рядом.

Однако 12 июля 1918 года Уралсовет принимает постановление о расстреле. Николай II узнает об этом уже на следующий день. Во время прогулки один из охранников, выполняя распоряжение коменданта Ипатьевского дома Я. Юровского, якобы «по секрету» сообщает эту новость царю. Очень уж хотелось Юровскому посмотреть, как поведет себя обреченный на смерть человек.

Обреченный повел себя как истинный христианин, заказав назавтра священника. На прощальной обедне служили священник Сторожев и диакон Буймиров. Притихшие дети вопреки обычаю не подпевали на службе. Все были молчаливы и сосредоточены. В конце богослужения царская семья встала на колени, прощаясь с миром...

В тот день Николай Александрович в дневнике, который вел ежедневно на протяжении 36 лет, сделал последнюю запись: «Известий нет». Этими словами он прощался со всякой надеждой на избавление. А любимая дочь Александры Федоровны Татьяна – натура глубокая и чуткая – записывает в своей тетрадочке слова праведного Иоанна Кронштадтского, которые предельно точно выражают состояние каждого: «Скорбь твоя неописуема, скорбь Спасителя в Гефсиманском саду о грехах мира безмерна, соедини свою скорбь с Его, в этом ты найдешь утешение».

Прощальный завет

Только непоколебимая вера в Бога и сильная воля поддерживала узников Ипатьевского дома. Каждый из них держался так, чтобы не дать другим лишнего повода для слез и огорчений, – все Романовы были трогательно привязаны друг к другу. Даже самый младший – Алексей, у которого обострилась болезнь (гемофилия) из-за ушиба ноги, мужественно несет свой крест. Чтобы хоть как-то отвлечься, цесаревич сосредоточенно штудирует «Правила игры на балалайке». Он отлично владел этим народным инструментом и в прежние времена частенько играл для Александры Федоровны, которая всячески поощряла увлечение сына. Но в те последние дни императрицу мучила жесточайшая мигрень, и она почти не вставала с постели. Татьяна, прирожденная сестра милосердия, металась от брата к матери, стараясь быть хоть чем-то полезной. Мария и Анастасия, чтобы поддержать друг друга, были практически неразлучны. Старшая дочь, в которой уже никто не узнавал прежней беззаботной Ольги, использовала любую возможность, чтобы быть ближе к отцу. Между ними всегда существовала особая духовная связь, и в последние дни именно ей, Ольге, Николай доверяет свои самые сокровенные мысли. После одного из таких разговоров цесаревна записывает на листке бумаги, который чудом сохранился: «Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили и за себя, и помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но не зло победит зло, а только Любовь...»

Палачи: кто быстрее?

Все это время П. Войков ждет от московских властей разрешения на расстрел, сетует на их нерасторопность и разрабатывает план убийства. Ему нравится идея с провокацией: имитация монархического заговора с целью похищения царской семьи. Сценарий предельно прост – заговор раскрывается, во время побега возникает перестрелка, и все Романовы погибают.

Но поступает директива «сделать это без шума». Комендант Ипатьевского дома Юровский предлагает зарезать всех во сне и даже распределил кто кого будет убивать. Однако и этот план не проходит. Московские власти решили, что узникам должен быть предъявлен официальный приговор. Что было дальше, можно узнать из воспоминаний Г. Беседовского, работавшего вместе с Войковым в 20-е годы в варшавском постпредстве. В них содержится рассказ самого цареубийцы, из которого следует, что выполнение постановления о расстреле доверили Юровскому как коменданту Ипатьевского дома, а ему, Войкову, поручили лишь озвучить приговор.

Во многих дворах спальных районов бесчинствуют бомжи и пьяницы, а в этом московском дворике рядом с часовней в честь Святых Царственных Страстотерпцев уже больше года служатся молебны.

Г. Беседовский пишет: «Он разучивал постановление наизусть, чтобы прочитать его по возможности более торжественно, считая, что тем самым он войдет в историю как одно из главных действующих лиц этой трагедии. Юровский, однако, желавший также «войти в историю», опередил Войкова и, сказав несколько слов, начал стрелять. Когда все стихло, Юровский, Войков и двое латышей осмотрели расстрелянных, выпустив в некоторых из них еще по нескольку пуль или протыкая штыками... (Штыками протыкали еще живых девушек, так как пули рикошетили от корсетов.)

Войков рассказал мне, что это была ужасная картина. Трупы лежали на полу в кошмарных позах с обезображенными от ужаса и крови лицами».

Тем не менее именно Войков приложил все усилия, чтобы эта ужасная картина стала еще ужаснее. Ему, как химику, поручили разработать план полного уничтожения трупов. По его распоряжению к месту предполагаемого захоронения пригнали целый грузовик, груженный емкостями с серной кислотой. Трупы поливали серной кислотой и жгли на костре двое суток подряд.

«Сюда придут мои дети»

Капсула, хранящая землю с места захоронения царской семьи, – одна из главных святынь небольшой часовенки в честь Святых царственных страстотерпцев, временно заменяющей одноименный строящийся храм. Сюда может прийти каждый, чтобы преклонить главу перед иконой святых, попросить терпения в жизненных испытаниях, горячо помолиться за свою семью и многострадальную Россию, которую так любил последний русский император и которой невидимо покровительствует и сейчас.

июль 2012 года

Март 2013 года

...Никакая погода не пугает прихожан строящегося храма. По воскресеньям на молебен и панихиду перед часовней собираются более ста человек. Здесь и жители окрестных домов, и прихожане церкви Всех Святых на Соколе, где служит отец Сергий. Духовные чада священника – его первые помощники во всех благих начинаниях.

– К нашему батюшке очень тянутся люди, – рассказывает активист прихода Филипп Гриль, – таких духовников, как он, еще надо поискать. Придите в церковь Всех Святых на Соколе и вы увидите, что очередь на исповедь к отцу Сергию начинается от самых дверей. А здесь, в Новоподмосковном, по сути на голом месте батюшка сумел создать домашнюю обстановку. Каждый раз после молебна прямо на строительной площадке мы ставим столы и устраиваем чаепитие, которое особенно нравится нашим маленьким прихожанам.

Протоиерей Сергей Стрекалин родился в 1975 году. В 1997 году окончил Московскую Духовную Семинарию.
В 1999 году был рукоположен в священники в храме Всех Святых на Соколе Святейшим Патриархом Алексием II.
С 2011 года – настоятель храма Святых Царственных Страстотерпцев.

Уже сейчас многие приходят на молебен всей семьей, с ребятишками, и молятся о скорейшем завершении строительства храма. Филипп Гриль, сам отец шестерых детей, считает, что возведение церквей в рамках программы «200 храмов» – это лучшее, что нынешнее поколение москвичей может оставить своим потомкам в наследство.

– Если мы хотим жить в нравственно здоровом обществе, воспитывать своих детей в духе традиционных православных ценностей, то нельзя оставаться в стороне от развернувшегося по всей Москве грандиозного строительства. Каждый может стать его участником, внеся свою посильную лепту. Мне как жителю Войковского района, в котором нет ни одной церкви, очень важно, чтобы рядом с моим домом вырос новый храм. Я знаю, что сюда придут мои дети.

Чаепитие с великой княгиней

Несколько месяцев назад Филипп Александрович набрался смелости и написал письмо на имя великой княгини Марии Владимировны, чтобы заручиться ее поддержкой в строительстве храма и... пригласить на традиционное воскресное чаепитие. По собственному признанию Филиппа Гриля, он чувствовал себя солдатом, который обращается к маршалу, а поэтому не особенно рассчитывал даже на ответ. Но Мария Владимировна с благодарностью приняла его приглашение.

В начале марта великая княгиня приехала на строительную площадку в 6-м Новоподмосковном переулке и приятно удивила встречавших ее прихожан простотой и сердечностью. Вместе с ними помолилась перед иконой святых страстотерпцев и за чашкой чая поделилась своими мыслями и чувствами, которые вызвало у нее известие о строящемся храме.

Великая княгиня считает, что он будет памятником не только династии Романовых, но и всем невинно убиенным в годы репрессий россиянам, которые не могут быть канонизированы, но память о которых тоже свята.

– Вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку, – заверила высокая гостья, – наша общая молитва о благополучном завершении строительства обязательно будет услышана.

Настоятель храма отец Сергий с большой благодарностью упоминает имена тех, кто словом или делом помогает благому начинанию.

– Большую поддержку мы получили и от Главы Русской Православной Церкви Заграницей митрополита Илариона, – рассказывает отец Сергий, – который обратился непосредственно к мэру Москвы с просьбой оказать помощь нашему строительству. И вот результат – с приходом нового префекта Северного округа Владислава Базанчука храм стал расти на наших глазах. Появилась надежда, что строительство, как и планировалось, будет завершено к концу этого года.

И есть надежда, что имя человека, который так хотел войти в историю, совершая величайшее беззаконие, рано или поздно навсегда исчезнет с карты столицы. А храм в честь Святых Царственных Страстотерпцев, которые теперь незримо будут присутствовать в духовном пространстве Москвы, останется на века...

Людмила Дианова,

фото Анатолия Белясова