Продолжаем путешествие с паломником XIX века Андреем Николаевичем Муравьевым по святым местам. На этот раз мы побываем на месте Рождества Иисуса Христа и в стране, где скрывалось Святое Семейство от царя Ирода.
От Александрии до Каира
Итак, Андрей Муравьев оставляет Царьград, корабль несет его через пролив Дарданеллы, далее мимо бесчисленных островов Греческого Архипелага и мимо берегов легендарной Трои и после двух суток плавания в открытом море причаливает у порта Александрии.
Город этот, бывший когда-то в числе наиболее значительных в античном мире, долгие века потом находился в упадке и лишь с 1820-х годов при умном и энергичном египетском правителе (паше) Мохаммеде-Али вновь начал развиваться. Особых древностей Александрия не сохранила, но кое-что Муравьев заприметил внутри старой каменной ограды, в их числе греческий монастырь во имя святого Саввы Освященного, внутри которого показывали место казни великомученицы Екатерины и большую мечеть, бывшую прежде православным храмом святого Афанасия Великого.
Спустя несколько дней Андрей Николаевич поместился на небольшую барку и поплыл вверх по Нилу до Каира. Путешествие это он описал с известной долей иронии: на крыше задней каюты сидит с трубкой в зубах кормчий и, не видя за большими треугольными парусами направления берегов, беспрестанно спрашивает о том стоящего на носу араба; если вдруг начинает дуть встречный ветер или он вовсе стихает, кормчий посылает тянуть бечеву. Очень часто из-за его неопытности барку бросало на мель, и слабосильные арабы, тщетно подбадривая себя криками, по три часа не могли сдвинуть ее с места. «Один русский может смело взять на себя труд десяти человек», – замечает Муравьев.
Таинственное убежище Богочеловека
И вот, наконец, Каир. Он произвел на нашего героя неизгладимое впечатление. Настоящая столица Востока! Андрей Николаевич представлялся паше Мохаммеду-Али, подробнейшим образом осмотрел и сам город, и его окрестности: Великие пирамиды и Большого Сфинкса в Гизе, ступенчатую пирамиду фараона Джосера в Саккаре, остатки некогда блестящего Мемфиса.
Христос родился!
Но разве мог Муравьев обойти вниманием христианские святыни Египта? В старой части Каира он посетил древнейшие монастыри: греческий мужской во имя святого великомученика Георгия и соседний с ним, одноименный, женский, принадлежащий Коптской Церкви. Внутри последнего, как пишет Муравьев, «есть в полу отверстие; несколько ступеней сводят в подземное святилище, где грот, обращенный в церковь, украшен малыми столбами. Там Святое Семейство четыре года спасалось от вражды Ирода, и там протекли первые младенческие лета Спасителя».
Монастырский комплекс сохранился и поныне, хотя насельников тут практически не осталось. (К слову, греческая Георгиевская обитель изначально тоже была женской, о чем прямо говорят записи русского путешественника XVI века Василия Позднякова: «А в старом Египте [Каире] большая церковь святый страстотерпец Георгий, монастырь девич; а в церкви на левой стране… написан образ Георгий страстотерпец, за решоткою медяною. Много же чюдеса и исцеления бывают от того образа».)
В селении Аль-Матария Муравьеву показали ветхую смоковницу – под ней, говорят, укрывались от жары Иосиф, Мария и маленький Иисус. То дерево сейчас, разумеется, засохло, однако рядом в 1906 году посадили новое.
В гостях у Александрийского владыки
С большим почетом гость из далекой России был принят Александрийским Патриархом Иерофеем, который по его желанию служил две обедни – во второе воскресенье Великого поста и в неделю Крестопоклонную.
Одна из древнейших Восточных Церквей переживала в ту пору бесконечную вражду с коптами, и под управлением ее оставались лишь два монастыря: каирский святого Георгия и святого Саввы в Александрии, искони пользовавшиеся подаяниями наших царей. «Я нашел в архивах патриарших подлинные грамоты государей: Алексея Михайловича, Петра и Иоанна и императрицы Анны – и списки, скрепленные впоследствии Св. Синодом».
Три недели провел Муравьев в Египте, а после отправился через Синайскую пустыню в вожделенную Палестину.
В пещере Рождества. М.Н. Воробьев
Там, где родился Спаситель
Главной целью паломничества, как мы знаем, было встретить светлый праздник Пасхи в Иерусалимском храме Воскресения Христова у Гроба Господня. И об этом мы еще подробно поговорим. А пока Андрей Николаевич решил дополнить свои впечатления о Святой Земле поездкой в Вифлеем, считавшийся тогда богатейшим селением Палестины.
«Сей последний отстоит за два часа от Иерусалима, и дорога к нему идет обработанными полями, которых зелень придавала много свежести южным окрестностям Иерусалима. Монастырь пророка Илии, стоящий на половине пути, мало представляет достойного внимания, кроме масличного сада и колодца, где, по преданиям, отдыхал пророк, и недалеко от Вифлеема гробница Рахили обращена в арабскую молельню; место сие в большом уважении между евреев».
И что же узрел Муравьев в древнем граде? Крайне живописное положение на возвышенности и массу монастырей трех главных христианских вероисповеданий, а среди них собор Рождества Христова, основание которого приписывают святой царице Елене. По мнению Андрея Николаевича, потомство должно быть вечно благодарно этой великой женщине, ибо она силой целой империи вызвала из небытия места евангельских событий, а то они так бы и остались на поругание мусульманам.
Храм Рождества Христова, восстановленный после пожара 529 года византийским императором Юстинианом, имел внутри уникальный вид. Особенное величие придавали ему сорок мраморных колонн (по десять в ряд), которые разделяли нефы. Однако остальная часть интерьера представилась Муравьеву бедной: остатки мраморного помоста, очень скромный иконостас, так же как и два открытых боковых престола – слева армянский и справа греческий во имя Святителя Николая. Фрагменты мозаик на стенах. Вместо купола и потолка искусно переплетены брусья из кедра или из драгоценного индийского дерева.
Но вот дальше! Дальше Андрей Николаевич спустился в сумеречную пещеру, находящуюся прямо под престолом. «Падем ниц и смиримся! – восклицает наш путешественник, – здесь подобием нашим смирил себя Бог; здесь родила Его Мария и Девою сбылись слова пророков. Вот ясли, колыбель необъятного, где юная мать положила Божественного Младенца, рожденного прежде созданной Им денницы. Во мраке сего вертепа обвила она Его пеленами…»
Вход и стены святилища декорировала драгоценная парча, самое место рождения Иисуса обозначал мраморный круг на помосте, а над ним – греческий православный престол. В другом углублении пещеры – крохотный придел Яслей Христовых, принадлежащий католикам и украшенный двумя великолепными живописными изображениями: Рождества и поклонения пастухов.
Пещера украшена множеством великолепных лампад, дарами всех христианских государей Европы, в том числе России. Вместе с Муравьевым в тот момент находилась еще группа паломников, являвших собой живую картину, словно бы стиравшую грань веков. «Несколько пастухов арабских из Вифлеема, в тех же неизменившихся одеждах и с тою же первобытною простотою, стояли на коленах пред местом рождения Спасителя. Опираясь на долгие посохи, воссылали они молитвы к дивному Младенцу, и в их молебном лике исчезали столетия».
Муравьев почему-то не упомянул знаменитую серебряную с позолотой звезду, обозначающую место Рождества. Эта реликвия была похищена в 1847 году, но в скором времени звезду восстановили по приказанию и на личные средства султана Абдул-Меджида I.
И иные святилища
Наш паломник уделил время и другим гротам, что находились под собором. Вот пещера, где согласно легенде, собраны кости убиенных Иродом младенцев, в ней католический алтарь и далее выход по лестнице в храм святой великомученицы Екатерины. А вот тесный переход приводит в подземную церковь, а прежде келью блаженного Иеронима Стридонского.
А недалеко от собора Рождества есть пещера, сорок дней скрывавшая Святое Семейство до того, как Ангел повелел Иосифу бежать в Египет. Ее называют теперь Молочной, ибо здесь Богородица кормила грудью Младенца Иисуса. Это место паломничества для женщин, страдающих от бесплодия или имеющих проблемы с кормлением младенцев. А в отдалении от города виднеется гора, где в пещере прятался от гнева царя Саула юный Давид и где, невидимый, отрезал край одежды у своего жестокого гонителя.
Александр Алиев
