Великая Отечественная — война за веру?

Немцы пытались предстать перед русским народом в образе защитников религии. Но у Бога был Свой план. Называя войну крестовым походом, немцы начали открывать на оккупированных территориях храмы и монастыри. Так, в Киевской епархии в 1942 году было открыто 8 монастырей и 318 храмов, в которых служили 434 священника. Однако в проведении религиозной политики оккупационные власти исполняли коварное указание Гитлера: «Мы должны избегать, чтобы одна Церковь удовлетворяла религиозные нужды больших районов, и каждая деревня должна быть превращена в независимую секту. Если некоторые деревни в результате захотят практиковать черную магию, как это делают негры или индейцы, мы не должны ничего делать, чтобы воспрепятствовать им. Коротко говоря, наша политика на широких просторах должна заключаться в поощрении любой и каждой формы разъединения и раскола».

Как ни старались немцы, а их демагогия не смогла ввести в заблуждение Местоблюстителя Патриаршего Престола. В первый же день войны митрополит Сергий написал «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», призвав верующих на защиту Отечества: «Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг… Если кому, то именно нам нужно помнить заповедь Христову: “Больше сея любве никто же имать, да кто душу свою положит за други своя…” (Ин. 15, 13). Нам, пастырям Церкви, в то время, когда Отечество призывает всех на подвиги, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией… Положим же души свои вместе с нашей паствой… Церковь благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины. Господь нам дарует победу».

Когда фронт приблизился к столице и Патриархия была эвакуирована в Ульяновск, Митрополит Сергий продолжал обращаться к пастве с новыми посланиями, в которых развенчивал лицемерие нацистской пропаганды: «Гитлеровский молох продолжает вещать миру, будто бы он поднял меч “на защиту религии” и “спасение” якобы поруганной веры. Но всему миру ведомо, что это исчадие ада старается лживой личиной благочестия только прикрывать свои злодеяния. Во всех порабощенных им странах он творит гнусные надругательства над свободой совести, издевается над святынями, бомбами разрушает храмы Божии, бросает в тюрьмы и казнит христианских пастырей, гноит в тюрьмах верующих, восставших против его безумной гордыни, против его замыслов утвердить свою сатанинскую власть над всей землей. Православные, бежавшие из фашистского плена, поведали нам о глумлении фашистов над храмами… Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам с их убеждениями и деяниями, конечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой. Вот почему прогрессивное человечество объявило Гитлеру священную борьбу за христианскую цивилизацию, за свободу совести и веру… У русских людей, у всех, кому дорога наша Отчизна, сейчас одна цель – во что бы то ни стало одолеть врага».

Всем миром

Во время войны в православных храмах по всей стране служились молебны о даровании победы, ежедневно возносилась молитва «О еже подати силу неослабну, непреобориму и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…». В приходах собирали средства на нужды обороны, подарки бойцам, содержание раненых и сирот в детских домах.

30 декабря 1942 года Митрополит Сергий обратился к пастве с призывом о сборе средств на сооружение танковой колонны имени Дмитрия Донского. В ответ на его обращение в Московском Богоявленском соборе духовенство и миряне собрали более 400 тысяч рублей. Церковная Москва пожертвовала свыше 2 миллионов рублей, в блокадном голодном Ленинграде православные принесли один миллион рублей, в Куйбышеве старики и женщины пожертвовали 650 тысяч. В Тобольске один человек принес 12 тысяч рублей и пожелал остаться неизвестным. Житель села Чебаркуль Челябинской области Михаил Александрович Водолаев написал в Патриархию: «Я престарелый, бездетный, всей душой присоединяюсь к призыву митрополита Сергия и вношу 1000 рублей из своих трудовых сбережений с молитвой о скорейшем изгнании врага из священных пределов нашей земли». Всего на танковую колонну было собрано более 8 миллионов рублей.

В Новосибирске православные клирики и миряне отдали 110 тысяч на строительство самолетов Сибирской эскадрильи «За Родину». Неизвестные богомольцы принесли в один ленинградский храм пакет и положили у иконы Святителя Николая. В пакете оказалось 150 золотых десятирублевых монет царской чеканки. Всего же за войну на нужды фронта по приходам было собрано более 200 миллионов рублей. Кроме денег верующие приносили теплые вещи для солдат: валенки, рукавицы, телогрейки.

В тылу врага

Оказывала Церковь помощь и на оккупированных немцами территориях. Так, Псково-Печерский монастырь помогал военнопленным больным и престарелым людям. В августе 1941 года в монастырь к игумену Павлу (Горшкову) неоднократно приходили письма с пронзительными просьбами о помощи. Вот одно из них: «Отец Павел! Умоляю Вас, посетите богадельню, окажите милосердие несчастным никому не нужным людям. Ведь подумайте, от голода один выбросился из окна, вчера умер, а другие просят отравить их. Очень надеюсь, что Вы не откажете в моей просьбе. София Дмитриевна Петрова из г. Пскова. Богадельня в Завеличье».

На этот крик о помощи игумен Павел с церковного амвона делает воззвание к народу о помощи бедствующим. Прихожане монастыря тут же откликаются на призыв. И вот уже в Псков из Печерского монастыря отправляются «111 пудов на 4 подводах, а именно: хлеба 12 мешков – 25 пудов, 7 мешков муки ржаной – 25 пудов, 1 мешок муки белой – 1 пуд, крупы 3 мешка – 3 пуда, сухарей 5 мешков – 6 пудов, 4 мешка и корзина овощей – 8 пудов, 12 мешков картофеля – 43 пуда, 197 яиц, 5 кило мяса». Помощь благополучно доходит до адресата: «Больные военнопленные и персонал госпиталя лагерного пункта № 134 в г. Пскове выносят глубокую благодарность за присланные продукты – муку, яйца и другое, пожертвованное Вами для русских раненных военнопленных», – пишет по поручению больных врач А. Арко.

А вот еще одно письмо: «Глубокоуважаемый отец Павел! Больные и старики Псковского дома инвалидов приносят Вам и всем прихожанам, откликнувшимся на Ваше обращение, глубокую благодарность за оказанную помощь, выразившуюся в присылке продуктов, которые обеспечили инвалидов на несколько дней. Мы позволяем себе выразить надежду, что Вы, глубокоуважаемый отец Павел, и впредь не оставите нас своим попечением. По уполномочию инвалидов секретарь Кондратьев, г. Псков, 24 августа 1941 г.».

Ленинград

Все страшные дни блокады в городе на Неве вместе со своей паствой оставался Митрополит Ленинградский Алексий. Он жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями он поддерживал в душах исстрадавшихся питерцев мужество и надежду. В Вербное Воскресенье в ленинградских храмах было прочитано его архипастырское обращение: «Победа достигается силой не одного оружия, а силой всеобщего подъема и могучей веры в победу, упованием на Бога, венчающего торжеством оружие правды, «спасающего» нас «от малодушия и от бури» (Пс. 54, 8). И само воинство наше сильно не одною численностью и мощью оружия, в него переливается и зажигает сердца воинов тот дух единения и воодушевления, которым живет теперь весь русский народ».

В Ленинграде оставалось тогда пять действующих православных храмов: Никольский Морской собор, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две кладбищенские церкви. Храмы были переполнены молящимися и причастниками, подавались горы записок о здравии и упокоении. Температура в храмах опускалась порой ниже нуля. Певчие пели в пальто, валенках, едва державшись на ногах от голода. Окна в храмах нередко бывали выбиты от взрывов бомб, по церквам гулял морозный ветер. Но верующие молились.

Генералиссимус и Церковь

Сталин решил использовать религию для мобилизации сил и средств в борьбе с внешним врагом. На Пасху 1942 года в Москве разрешили беспрепятственное движение по городу на всю ночь. В том же году в Ульяновске был собран первый за всю войну Собор епископов. Весной 1943 года правительство открыло доступ к Иверской иконе Божией Матери, которую привезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенский храм столицы. Тогда же учреждены ордена А. Невского, А. Суворова, М. Кутузова.

Четвертого сентября 1943 года состоялась встреча Сталина с высшими иерархами Православной Церкви – митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем). Сталин предложил немедленно выбрать Патриарха и провести для этого Архиерейский собор. Собор прошел 8 сентября 1943 года в бывшем особняке немецкого посла Шуленбурга в Чистом переулке и был первым собором после 1918 года. В его работе приняли участие 19 архиереев – все, кто был в это время на свободе на неоккупированных территориях.

Патриархом, который принял титул «Московский и всея Руси», единогласно был избран Сергий (Страгородский).

По приказу Иосифа Виссарионовича была поставлена задача «большевистскими темпами» восстановить нормальное отправление религиозных обрядов. Для этого открыты тысячи храмов, количество православных общин доведено по некоторым сведениям до 22 тысяч. Принято решение о создании духовных академий в Москве, Киеве и Ленинграде, а при Патриархе – Священного Синода из трех постоянных и трех временных членов. Создается также Совет по делам Русской Православной Церкви.

Однако после войны православные храмы вновь стали отбирать под клубы и склады. В 1951 году только в Курской области около 40 зданий действующих храмов были на много месяцев засыпаны зерном. Совершавшие религиозные обряды граждане стали преследоваться. Началась новая волна арестов священнослужителей.

Печальный итог

За время войны Русская Православная Церковь потеряла миллионы верующих, лишилась прекрасных храмов; уцелевшие церкви на освобожденных территориях были опустошены и разграблены, святыни осквернены. Уничтожен Успенский собор Киево-Печерской Лавры. Страшным разрушениям подверглись храмы в окрестностях Ленинграда. Петергофский собор стоял с разбитыми стенами, зияющими окнами, с разобранными куполами (немцы содрали с них золотые листы). Разрушен храм бывшего Серафимо-Дивеевского подворья, уничтожена кладбищенская церковь в Старом Петергофе. Немцы взорвали Воскресенский собор Ново-Иерусалимского монастыря под Москвой.

Жители оккупированных территорий рассказывали, как фашисты, сбивая замки, в шапках, с сигаретами в зубах, собаками на поводу врывались в православные храмы, стреляли в иконостасы, грабили и оскверняли иконы. Перед отступлением в Ржеве немцы согнали всех горожан в Покровский храм и заминировали его. Но злым планам не суждено было осуществиться – Красная армия освободила ожидавших смерти жителей.

Вскоре после окончания Великой Отечественной войны Псково-Печерскую обитель посетил Иван Степанович Конев, маршал, дважды Герой Советского Союза. Он приезжал в монастырь еще мальчиком, с мамой. На многие годы сохранил он яркие впечатления от печерских святынь и пронес их через все испытания Великой Отечественной войны. При первой возможности маршал прибыл в монастырь, чтобы поклониться Божией Матери и поблагодарить за Ее заступничество в годы войны.

Галина Дигтяренко