Кострома — государыня моя

 

Костромская земля в ожерелье Святой Руси – не самый большой, но особый драгоценный камушек. Костромская сторона – в ней история сама, говорят здесь по-северному «окая».

Место съездов князей и заключения мировых соглашений, важная часть «Северной Фиваиды», в чьи леса шли основывать монастыри ученики преподобного Сергия Радонежского, земля где просияло множество русских святых, где явилась чудотворная Феодоровская икона Божьей Матери, где из Ипатьевской обители была Божьей Волей призвана на 300-летнее царствование династия Романовых... Не побывать хоть однажды на этой сторонке, не поклониться ее святыням – русскому православному человеку, право негоже!

 

 

Впервые о граде Костроме на реке Костромке, давшей имя сначала удельному княжеству, а позже – другим «костромским» административным и церковным образованиям, в первый раз упоминается в Воскресенской и Тверской летописях под 1213 г. в связи с усобицей между сыновьями великого князя Всеволода Большое Гнездо – Константином Ростовским и Юрием Владимиро-Суздальским. Летописец свидетельствует, что Константин сжег Кострому, а костромичей отвел в плен в Ростов. Другой же знаменитый город костромской земли – Галич впервые упоминается под 1237 г. при рассказе о нашествии хана Батыя на Суздальскую землю: «и те попленили все грады по Волге и до Галича мерскаго».

Финские племена меря и чудь, а также черемисы (марийцы) испокон века жили здесь бок о бок со славянами, постепенно смешиваясь в один народ. Происхождение самого топонима «Кострома» до сих пор не имеет точного научного объяснения. Самые популярные соперничающие версии: от финского слово «кострум», «кострыга» (укрепленное место, крепость) и от имени славянской богини летнего плодородия Костромы, превратившейся с годами в символическую обрядовую куклу, которую в белой рубашке сжигали или топили в реке в «Ярилин день» – летнего солнцестояния.

Отголоски этих языческих обрядов, кстати, оказались здесь весьма долгими. Поскольку в 1771 году святейший Синод окончательно и строго запретил ежегодные костромские «ярильники» под угрозой отлучения от Церкви. Однако «Кострому» в здешних деревнях продолжали топить в водоемах еще и в начале ХХ века.

Это же говорит, с другой стороны, о том, что Православие пришло сюда мирно, без эксцессов и долго уживалось с местными народными обычаями.

 

Год основания Костромы, как и Галича тонет в веках. Хотя известно предположение историка Василия Татищева о том, что Кострому основал Юрий Долгорукий в 1152 году как один из северо-западных форпостов Владимирского княжества. Но в этом большинство сегодняшних историков сомневаются. Скорее всего городок существовал и ранее, причем на другом берегу реки. А после Батыева нашествия, когда Кострома, в отличие от Галича была полностью сожжена, город восстановили на нынешнем месте.

Именно в это время – с 1246 года Кострома впервые выделилась из состава Владимиро-Суздальской Руси как удельное княжество. Ярослав Всеволодович – князь Переславль-Залесский, а позже — князь Новгородский, великий князь Киевский (отец Александра Невского) завещал костромские земли своему мизинному (младшему) сыну Василию Ярославовичу. С именем последнего связано то, что Кострома на четыре года оказалась фактической столицей Великого Владимирского княжества. Став в 1272 году великим князем по ярлыку хана Улуса Джучи Менгу-Тимура, Василий Ярославич Костромской, не пожелал покинуть родовую вотчину. При этом в 1246 году образовалось Галичское (Галич-Мерьское) княжество со столицей в Галиче, которое Ярослав Всеволодович определил в удел другому своему сыну – Константину Ярославичу. В 1364 году при московском князе Дмитрии Ивановиче, еще не получившим прозвище «Донской», Костромское княжество мирно вошло в Великое княжество Московское.

 

По одной из гипотез название города Кострома восходит к словам, обозначавшим сооружения, укрепления или постройки. Возможно, этот топоним связан с праиндоевропейским корнем *ḱes- (резать, рубить), от которого произошло и слово castrum (лат. «крепость, укреплённый лагерь»), а от него – английское castle и французское château («замок»). А также глагол «кастрировать».

В древнерусском языке всем хорошо знакомое слово «костер» имело несколько иное значение, а именно «высокий сруб», «башня» (отсюда польское kościół — «костёл»). В псковских летописях встречаются термины «костр» и «кострыга» в значении «крепость, город».

Ученый-славист Н. И. Толстой писал, что у восточных славян «костер» изначально означал «кладку», «сложенные друг на друга предметы», что могло относиться в том числе к оборонительным или культовым сооружениям.

 

Христианство же начало распространяться в Костромском крае гораздо ранее – после вхождения этих земель в Великое Владимирского княжество в XII столетии. Центрами Православия кроме Костромы стали города Галич, Нерехта и Унжа.

В XIII в. в Костромском княжестве возникли две первых монашеских обители в окрестностях Костромы – Спасо-Запрудненский мужской монастырь и Ипатьевский Свято-Троицкий мужской монастырь.

Спасо-Запрудненская обитель считается «первенцем». Здесь, на берегу речки Запрудня, где тогда шумел дремучий бор, костромскому великому князю Василию Ярославичу была явлена знаменитая Феодоровская икона Пресвятой Богородицы. Торжественного перенеся ее в соборный храм города князь Василий велел воздвигнуть на месте обретения иконы церковь во имя Нерукотворенного Образа Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и устроить монастырь. Кстати, не слишком понятного нам сегодня прозвища «Квашня», князь впервые «удостоился» в «Повести о явлении чудотворной иконы Феодоровской».

 

История основания Ипатьевского монастыря более замысловата. По «официальной» версии обитель святого Ипатия была заложена в 1330 году на средства ордынского мурзы Чета, принявшего православие. Согласно этой легенде, высокопоставленный татарский вельможа направлялся в Москву на службу к великому князю Ивану Калите. Якобы, проезжая через костромские земли и заночевав в дубовой роще, он удостоился видения Божией Матери с апостолом Филиппом и священномучеником Ипатием Гангрским, после чего исцелился от какого-то недуга. И вот в благодарность, он и принял Святое крещение с именем Захария, основав на этом месте Ипатьевский монастырь. У этой благочестивой легенды есть несколько нестыковок, начиная с той, что «выходы» татарских мурз из Орды на службу московским князьям начались гораздо позже – в период ослабления и междоусобиц в империи Чингизидов.

Согласно другому преданию, основал обитель во второй половине XIII века тот же костромской князь Василий Ярославич. Возвращаясь с охоты, он, по легенде, встретил близ стрелки рек Костромы и Волги отряд татар, отходивших восвояси после разорения ими ярославской земли. Василий приказал дружинникам перебить воров, отнять у них награбленную добычу, а уцелевших утопить в водах Святого (ныне Некрасовского) озера. Готовясь к неминуемому карательному набегу из Орды, костромской правитель поставил на месте избиения басурман небольшую крепость. Набега отчего-то не состоялось, и князь Василий заложил внутри крепости деревянный храм в честь Святой Троицы. Рядом устроили келлию, в которой поселили «мниха», молившегося о костромской земле и ее правителе.

Есть другая, современная – и довольно убедительная версия кандидата исторических наук Максима Емельянова-Лукьянчикова. Согласно ей, основал обитель в конце XIII века боярин Захария Чет-Зерно – представитель древнего боярского рода Червоной Руси, служивший галицкому князю Даниилу и переехавшего в Кострому с юго-западной Руси из-за давления Орды с востока и католиков с Запада. Он же привез в обитель составленную в Киеве древнейшую из известных русских летописей, названную впоследствии «Ипатьевской». В пятом поколении этого рода родились два брата, которые позже приняли разные фамилии: Федор Иванович Сабур и Иван Иванович Годун. Они стали родоначальниками знаменитых родов Сабуровых и Годуновых, давших впоследствии России двух царей – Бориса и Федора Годуновых, царицу Ирину Годунову, великую княгиню Соломонию Сабурову и царевну Евдокию Сабурову. Все они были глубоко набожны, приезжали в Ипатьевскую обитель доживать свой век и быть погребенными в монастырской ограде. Некоторые из них приняли здесь монашеский постриг. В стенах Ипатьевского был похоронен и Дмитрий Иванович Годунов – постельничий Ивана Грозного, способствовавший возвышению своего племянника Бориса при дворе царя.

 

 

Вторая половина XIV столетия стала для Костромской земли временем и тяжким, и святым – как это бывает на Руси. В 1364 году по всему русскому северо-востоку прошла, родившаяся в Золотой Орде страшная волна чумы. Не миновала она и Костромского княжества – вымерла едва ли не половина населения. Кроме ужасов «черной смерти» на Кострому налетали, спускаясь по Волге на своих ладьях-ушкуях хлыновские разбойники-ушкуйники. Особенно разрушительный набег пиратов случился в 1375 году, когда по реке к городу подошло 70 ушкуев.

И вот в это самое бедственное время в костромские леса и «пустыньки» идут спасать душу, основывая монастыри и скиты ученики великого Игумена Земли Русской – преподобного Сергия Радонежского. Прославленные в лике преподобных Авраамий Галичский, Макарий Писемский, Павел Обнорский, Иаков Железноборовский, Никита Костромской практиковали исихазм, и, в свою очередь, духовно воспитывали в своих учениках новых русских святых в созданных ими обителях. Один Авраамий Галичский успел за свою жизнь основать в Галичском княжестве четыре обители: Успенский Новозаозерский и Городецкий Покровский монастыри, Ризоположенскую Великую и Верхнюю в честь Собора Пресвятой Богородицы пустыни!

 

Замечательно житие прп. Иакова Железноборовского. Сын богатого галичского боярина из рода Амосовых, он с юности ощутил неодолимую тягу служить Христу. После ранней смерти родителей, Иоанн, как звали его в миру, раздал все свое имение бедным и пришел на послушание в Свято-Троицкую обитель к прп. Сергию Радонежскому. Как и многие другие ученики преподобного, получив со временем благословение на монашество в безмолвии в удаленных местах, отправился в сторону родного Галича и поселился в глухом бору севернее его, неподалеку от села Железный Борок, названном так по залежам железной руды. Здесь на левом берегу лесной речки Тебзы, ему было чудное видение небесного света. На этом месте он водрузил крест и срубил келлию. В качестве памятника его тяжких телесных трудов остались доныне два больших пруда. Как водится, через некоторое время, узнав о лесном подвижнике, к нему начали стекаться жаждущие спасения души и учительства. Отправившись около 1390 года в Москву, прп. Иаков получил от митрополита Киприана сан иеромонаха и грамоту на строительство храма.

 

 

Так в недавно глухой чаще выросла деревянная церковь Рождества Святого Иоанна Предтечи, а после и общежительный монастырь. В 1415 году, в царствование великого князя Василия Дмитриевича, сына св. блг. князя Димитрия Донского, преподобный Иаков, посещая Москву, своей молитвой спас супругу князя великую княгиню Софию Витовтовну, находившуюся при смерти в тяжелых родах. Таким чудом родился будущий Великий князь московский Василий II, прозванный «Темным» – положивший начало русскому единодержавию и церковной самостоятельности. Признательный великий князь Василий I щедро одарил обитель преподобного Иакова вотчинами, угодьями и разными вкладами.

Предтеченский Иаково-Железноборовский монастырь, пострадав от великого мора в 1420 году, будучи сожжённым казанскими татарами в 1429 г., и польско-литовскими оккупантами в 1611-м, пережил века смут и богоборческого лихолетья. Мощи прп. Иакова Железноборовского, обретенные 5 мая 1613 г. были спрятаны монахами от богоборцев, пытавшимися найти их для поругания в 1927 году. Ныне они почивают под спудом за левым клиросом соборной церкви монастыря – в селе Борок Буйского района Костромской области.

 

Василий II Васильевич (1415–1462), прозванный после ослепления в 1446 г. «Тёмным», — одна из ключевых фигур в истории Московской Руси. Вступив на престол в 10 лет, он столкнулся с междоусобицей: его дядя Юрий Галичский и Звенигородский оспаривал власть племянника, опираясь на завещание Дмитрия Донского, по которому престол якобы передавался по древнему лествичному праву от старшего брата к младшему. Однако Василий, победив в длительной войне, которую после смерти Юрия продолжили его сыновья, утвердил новый принцип — прямое наследование от отца к сыну, что укрепило единодержавие Москвы.

Ещё более значим его вклад в устроение Русской Церкви. В 1448 году, после низложения митрополита-грека Исидора, подписавшего Флорентийскую унию с Римом, Василий II созвал собор русских епископов, который впервые самостоятельно избрал митрополита — им стал святитель Иона (уроженец Солигалича). Это положило начало фактической автокефалии Русской Церкви, хотя формально Константинополь признал её лишь в связи с учреждением Патриаршества в 1589 году.

Несмотря на ряд военных неудач, пленение татарами и потерю зрения, Василий II вышел победителем из всех конфликтов и заложил основы централизованного государства, которое расцвело при его сыне — великом князе и самодержце Иване III.

 

Небесным покровителем Костромы считают костромичи еще одного ученика прп. Сергия Радонежского – преподобного Никиту Костромского. Родом из знатных ростовских бояр, состоявший в родстве с самим святым Сергием, он, по благословению преподобного, подвизался после Троицкой Сергиевой обители во многих монастырях, помогая их правильному устроению. В Серпуховском Высоцком Богородицком монастыре, прослужил многие годы игуменом, помогал созданию Высоко-Покровского Боровского монастыря, где под его духовным началом возрос такой великий русский святой как Пафнутий Боровский (воспитавший, в свою очередь, прп. Иосифа Волоцкого). А во второй половине своей жизни, согласно завещанию преподобного Сергия, отправился на север в Кострому, где в 1426 году в лесу близ города основал Богоявленский мужской монастырь, которым управлял 24 года. Известно, что братии обители он заповедовал проходить двенадцать степеней смирения. Скончался старец в 1450 году, в глубокой старости. Честные мощи прп. Никиты Костромского и ныне пребывают под спудом в склепе костромского собора Богоявленско-Анастасиина монастыря, ставшего в XIX веке женским, пережившим почти полное разрушение в советское время и восстановленного после как действующая женская обитель.

 

 

Сонм костромских святых велик – они озаряли эту землю и в последующие века: преподобные Авраамий Чухломской и Галичский, Паисий Галичский, Геннадий Любимоградский, Тимон Надеевский, Ферапонт Монзенский, Пахомий Нерехтский, Варнава Ветлужский, Макарий Унженский и Желтоводский. Последний, основав монастырь на Жёлтом Озере близ Нижнего Новгорода, крестил в озере язычников и магометан – черемисов, чувашей, мордву. Даже казанские татары, разорившие монастырь в 1439 году, осознав святость старца, отпустили его с миром вместе с уцелевшими после их набега полонянниками. Он обладал даром исцелений и уже в преклонном возрасте основал возле городка Унженска (ныне село Унжа в Макарьевском районе Костромской области) новую обитель – Макариево-Унженский Троицкий монастырь. Уже после его преставления по молитвам перед его иконой эта обитель чудесным образом спаслась от очередного набега татар. Также чудесным загробным заступлением прп. Макария были в свое время спасены от татарского погрома сам Унженск и Солигалич. Взятые в плен татары рассказали, что видели монаха, стоявшего в воздухе над городом и стрелявшего по ним; потом он на большом белом коне врезался в их войско, и они, обезумев от страха, начали рубить друг друга, думая, что бьются с русскими.

 

Таковы были святые заступники Костромской земли, вошедшие в сонм великих русских святых! Всего на костромской земле просияло более тридцати угодников Божиих!

 

Неудивительно, что первым митрополитом Киевским и всея Руси, избранным без константинопольского патриарха, когда Византия впала в ересь унии с католиками, стал в 1448 году святитель Иона Московский – родом из деревни Одноушево близ Солигалича. В этой деревне сохранилась часовня, возведенная над родником, у которого, по преданию, будущий святитель в детстве уединенно молился.

Кострома отметилась в русской истории воинами Федором Сабуром и Григорием Холопищевым из костромского ополчения, участвовавшего в Куликовской битве. Именно эти ратники вынесли с поля боя раненого князя Дмитрия Донского. Именно в Костроме Дмитрий Иванович укрылся с семьей, собирая полки, во время неожиданного набега на Москву хана Тохтамыша. Здесь же спасся в 1408 году от татарского войска хана Едигея сын Дмитрия Донского – Василий I. Кострома всегда была надежным тылом великих князей Московских и русских царей. Воистину, земля святая и царская!

Иван Грозный поначалу взял Кострому в опричнину, но в 1572 году возвратил ее в земщину. Широко известен подвиг костромского крестьянина из села Домнино Ивана Сусанина, который ценой своей жизни спас в 1613 год юного боярина Михаила Романова с его матерью инокиней Марфой от лихих польских людей, разыскивавших его как кандидата на русский престол. В Домнино работает «Сусанинский краеведческий музей», где расскажут все о подвиге земляка. Там также был открыт в 2004 году женский монастырь во имя святых Царственных страстотерпцев.

 

 

В глубокую древность уходит костромская традиция проведения 16 августа Крестного хода с Феодоровской иконой Божией Матери из городского собора на место явления иконы – в Спасо-Запрудненский монастырь (с 1764 г. – приходская церковь). Также в память о моровой язве 1654 г., когда от чумы умерли многие горожане, был учрежден Крестный ход вокруг города, проходящий в три этапа: в 9, 10 и 11-ю недели по Пасхе. Вместе с Феодоровской иконой Божией Матери крестоходцы носили Тихвинскую икону Божией Матери из Ипатьевского монастыря (пребывает там и сегодня), образ Спаса Нерукотворного из церкви Спаса на Запрудне (находится в этом храме, не закрывавшемся в советское время) и Игрицкую икону Богородицы из Богородицко-Игрицкого монастыря – в деревне Песочная в 15 км к югу от Костромы, на реке Песочне. После революции монастырь был полностью разрушен. А чудотворная икона, хранившаяся в церкви соседнего села, была похищена неизвестными в 1982 году.

 

Костромичи во все века отличались не только набожностью, но и талантами в церковном искусстве – строительстве храмов и их росписи. Знаменитые костромские изографы Гурий Никитин, Сила Савин, Любим Агеев расписывали церкви в Москве, Владимире, Вологде, Переславле-Залесском, Калязине. В середине XVII века возникла даже особая костромская школа настенной живописи. В начале XVIII столетия в Костромской земле прославился выдающийся иконописец, бывший царский изограф Кирилл Уланов. В Кривоезерской Троицкой пустыне близ города Юрьевца он принял постриг с именем Корнилий (позже в схиме – Карион), став настоятелем пустыни. Два образа, написанные им, прославились чудотворениями: Иерусалимская Кривоезерская икона Божией Матери, пребывавшая в Кривоезерской пустыни до затопления ее в 1950-х гг. при строительстве Горьковского водохранилища, и Тихвинская икона Божией Матери, до начала прошлого века пребывавшая в Христорождественском соборе г. Макарьева.

 

Костромская земля в разные времена знала разное епархиальное устройство. Выдающийся костромской церковный историк и краевед XIX века протоиерей Михаил Диев писал: «Костромская сторона, с самого начала в ней веры христианской, принадлежала Ростовской епархии – как дело проповеди ростовских архиереев». До конца XIII века Костромской край входил в Ростовскую епархию, затем – в Суздальскую, при этом оказался в составе Митрополичьей, с 1589 г. – Патриаршей, с 1721 г. – Синодальной области. В 1742 г. Кострома вошла в образованную Московскую епархию, однако через два года решением императрицы Елизаветы Петровны в Костроме была создана собственная епископская кафедра. И наконец, в 2016 г. решением Священного синода Русской Православной Церкви Костромскую епархию преобразовали в митрополию, включающую две епархии – Костромскую и Галичскую.

 

 

Также причудливо менялись, перекраивались и административные границы бывшего костромского княжества, как и само наименование этого края: удел, четь, наместничество, провинция, уезд, губерния, округ, область…

При Петре I Галичские и Костромские земли были разделены. Костромская провинция с центром в Костроме, и с городами Буй, Судиславль, Кадый, Любим – вошла в Московскую губернию. Галичская провинция с центром в Галиче и с городами Солигаличем, Чухломой, Унжей и посадами Парфентьевым, Судаем, Кологривом – вошла в Архангелогородскую губернию. Часть земель была отдана Санкт-Петербургской, Нижегородской и Казанской губерниям. А в 1944 году при образовании Костромской области произошло еще одно деление: части бывших Костромского, Нерехтского, Кинешемского, Варнавинского, Ветлужского уездов и весь Юрьевецкий уезд были переданы соответственно в состав Ярославской, Ивановской и Горьковской (Нижегородской) областей. В итоге территория Костромской области составила около 70 процентов бывшей Костромской губернии.

 

Значимым духовным и культурным событием стало открытие в Свято-Троицком Ипатьевском монастыре (до 1918 года официальной резиденции костромских архиереев) Костромской Духовной семинарии. Отсюда вышли многие выдающиеся ученые, церковные и государственные деятели – митрополит Киевский и Галицкий Арсений (Москвин) (1795-1876), профессор Московской Духовной академии протоиерей Ф.А. Голубинский (1798-1854), академики Ф.И. Успенский (1845-1928),) востоковед и путешественник, первый начальник Русской Духовной миссии в Иерусалиме епископ Порфирий (Успенский) (1804-1885) и многие другие. В 1915 году из ее стен ушли на войну шесть шестиклассников, окончивших курс досрочно – в том числе, будущий маршал А. М. Василевский.

 

Фёдор Павлович Москвин, будущий митрополит Арсений, родился в 1795 году в костромском селе Воронье в семье диакона. Его жизненный путь от простого семинариста до митрополита Киевского и Галицкого стал примером беззаветного служения церкви.

Получив образование в Костромской семинарии, а затем в Санкт-Петербургской духовной академии, где он окончил курс со степенью магистра и был назначен преподавателем в родную семинарию.

Первый начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме, епископ Порфирий (Успенский) вспоминал, что во время его обучения в костромской семинарии «влияние на пробуждение любви к изучению языков греческого и латинского, бесспорно, имел даровитый учитель греческого языка Феодор Павлович Москвин.

В 1821 году он принял монашеский постриг, а спустя два года был рукоположен в иеромонахи. Блестящая карьера Арсения включала должности ректора нескольких духовных семинарий, настоятеля монастырей и, наконец, митрополита. Особое внимание он уделял развитию духовного образования.

Противостояние с сектантами стало важной частью его служения в Тамбовской епархии. Митрополит активно боролся с распространением молоканства и духоборчества.

Просветительская деятельность Арсения проявилась в создании церковно-приходских школ в Киевской епархии. Он также был активным членом множества церковных и общественных организаций, включая Православное миссионерское общество и различные научные учреждения.

Литературное наследие Арсения включает множество богословских трудов, среди которых «Собрание бесед и речей», «Толкование на первые 26 псалмов» и другие работы. Его деятельность оставила глубокий след в истории Русской православной церкви. За свои заслуги перед церковью митрополит Арсений был удостоен высших государственных наград, включая орден святого Андрея Первозванного с алмазными знаками.

Жизнь этого выпускника Костромской духовной семинарии стала примером преданности церковному делу и стремления к просвещению.

 

Новые святые рождались и сияли в костромской сторонке и в новое время, хотя, конечно, не с такой «густотой», как в XIII—XVI столетиях. Так в начале XIX века здесь просиял прп. Тимон Надеевский, ученик преподобного Серафима Саровского. Уроженец г. Балахны Нижегородской губернии, Тимон весной 1825 г. поселился в Кривоезерской Троицкой пустыни, перейдя потом в Никольский погост, бывший до этого самостоятельной Николо-Надеевской обителью. В округе он прославился чудесными исцелениями больных и немощных, которых к нему везли и из других губерний. В 1832 г. по благословению прп. Серафима Тимон начал на Никольском погосте восстанавливать самостоятельный монастырь, строить храм, выкопал источник, освятив его в честь свт. Николая. Уже после его смерти обитель была восстановлена, но к началу ХХ века монастырь пришел в упадок, и в 1912 году был обращен в женский. После революции безбожники Николо-Надеевскую пустынь закрыли и полностью разрушили. Но и сегодня верующие продолжают приезжать сюда – в деревню Паново Антроповского района Костромской области, чтобы помолиться на могиле старца Тимона и окунуться в Никольский источник., над которым возведена небольшая деревянная часовня. Паломники свидетельствуют: по молитвам прп. Тимона исцеления на источнике совершаются и по сей день.

 

 

Во второй половине того же XIX века в Николо-Бабаевском монастыре (ныне на территории Ярославской области) жил на покое известный всей России свт. Игнатий (Брянчанинов), бывший епископ Кавказский и Черноморский. Здесь он начал строительство большого собора, работал над духовными сочинениями, лечил окрестных крестьян.

«Вторым Иоанном Кронштадтским» в начале двадцатого столетия прозвали, жившего в Костроме епископа Кинешемского Вениамина (Платонова), бывшего Костромским викарием в 1883-1905 гг. Как к прозорливому старцу к нему ежедневно притекало множество народа из Костромской и Ярославской губерний.

 

Согласно епархиальным документам, в 1908 году в состав епархии входили 11 мужских и 10 женских монастырей, где подвизались 226 монашествующих и 1606 послушников и послушниц. Духовенство епархии состояло из 52 протоиереев, 1082 священников и 518 диаконов.

 

В мае 1913 г. град Кострома вместе со всей Россией торжественно отметил 300-летие Дома Романовых. В Ипатьевский монастырь прибыл сам будущий страстотерпец Государь Николай Александрович со своей августейшей семьей. В торжествах участвовала также прмц. вел. кнг. Елисавета Феодоровна. В Костромском кремле, вблизи Успенского собора, Николай II заложил монумент в честь 300-летия Дома Романовых. На высоком гранитном постаменте должны были находиться фигуры всех государей из династии Романовых. В 1928 году туда водрузили уродливую бетонную фигуру Ленина...

 

Насыщенность и древность духовной жизни Костромской земли не могла не вызвать соответствующего по силе озлобления богоборцев, пришедших к власти в 1917 году. Антицерковные гонения и разрушения развернулись в епархии с особой неистовостью. После того как 10 февраля 1918 года во всех церквах епархии было зачитано послание патриарха свт. Тихона с анафемой безбожникам, в Костроме вышел на улицы многотысячный крестный ход во главе с епископом Севастианом (Вести) в защиту православной веры и церквей Божиих. Подобные крестные ходы прошли также во всех городах и во многих селах епархии. Чекисты сразу же начали «брать на заметку» наиболее активных защитников веры.

 

Погром Церкви начался на следующий год. В 1919 г. в Костроме были упразднены Ипатьевский и Богоявленско-Анастасиин монастыри – на их территориях разместили рабочие поселки, а ценное имущество подверглось разграблению. Следом были упразднены Николо-Бабаевский, Никольский Староторжский, Паисиев Галичский, Богородицко-Феодоровский, Ново-Троицкий Сумароков, Боголюбский монастыри, Николо-Надеевская пустынь. Благодаря регистрации некоторых из них в качестве приходов они смогли просуществовать до середины или конца 1920-х гг. Но это были «церковные островки», на которые неотвратимо прибывала вода официального безбожия.

На территориях закрытых монастырей, после свержения с церковных глав крестов размещали детдома, совхозы, сельскохозяйственные коммуны, колонии для несовершеннолетних, туберкулезные диспансеры. Монастырские соборы разрушались, в ходе кампании по вскрытию мощей мощи святых, которые верующие не успели спрятать, подвергались надругательству. Так, например, в начале 1930-х гг. в Галиче в закрытом Никольском Староторжском монастыре вскрыли мощи прп. Иакова Галичского, после чего они бесследно исчезли.

В 1929 г. власти закрыли два последних монастыря епархии – Макариево-Унженский и Иаково-Железноборовский. 16 июня 1929 г. выездная сессия Буйского районного суда приговорила пять насельников Иаково-Железноборовского монастыря во главе с настоятелем иеромонахом Серафимом (Гусевым) к лишению свободы от года до двух лет.

 

Солигаличские новомученики – это имена, ставшие символом верности Христу в годы лютого гонения. 22 февраля (7 марта) 1918 года за свою преданность Церкви приняли мученическую кончину протоиерей Иосиф Смирнов, иерей Владимир Ильинский, диакон Иоанн Касторский и статский советник Иоанн Перебаскин.

Протоиерей Иосиф Смирнов, настоятель собора Рождества Богородицы, был выдающимся пастырем, педагогом и общественным деятелем. Его жизнь — пример безупречного служения Богу и людям. Иерей Владимир Ильинский, 85-летний старец, долгие годы окормлял прихожан села Солда, а его сын служил в Ратьковском монастыре. Диакон Иоанн Касторский, смиренный и благочестивый служитель, всю жизнь посвятил храму. Иоанн Перебаскин, кандидат богословия, воспитывал юношей в Солигаличском духовном училище, сочетая учёность с глубокой верой.

Когда в город ворвался карательный отряд, эти исповедники были схвачены лишь за то, что принадлежали к духовному сословию. Несмотря на возраст и заслуги, они приняли смерть за Христа, явив силу веры перед лицом безбожия.

 

Не все священнослужители выдержали эти испытания. В том же двадцать девятом году несколько священников публично сложили с себя сан и отреклись от веры. Настоятель Покровской церкви в селе Шунга Костромского района священник Л. А. Парийский выступил в Костроме на митинге безбожников с антирелигиозным. Призывом – после его выступления была принята резолюция с требованием закрыть в Костроме 10 храмов. Началась кампания по запрету колокольного звона. В 1929-1930 гг. были сняты колокола со всех городских церквей (в селах их снимали до 1941-го). А в ночь на 6 января 1930 года в центре Костромы, на Советской площади в присутствии тысяч людей богоборцы сожгли сотни икон, собранных в канун Рождества по квартирам костромичей.

Храмы, в том числе старинные, уникальные по архитектуре, овеянные ратной славой, безжалостно взрывали и разбирали. Так летом 1930-го во время дорожных работ в окрестностях Костромы, снесли часовню Феодоровской иконы Божией Матери на Святом озере, которая была памятником победы костромского князя Василия Ярославича над татарским отрядом в XIII веке.

 

 

Все это беснование, чем дальше, тем больше сопровождалось арестами духовенства и церковно-активных мирян. Страдания и смерть в годы гонений на Русскую Церковь приняли тогда многие костромские архипастыри, проповедники и духовные писатели: епископ Августин (Гуляницкий), епископ Виссарион (Нечаев) – доктор богословия и основатель журнала «Душеполезное чтение»; священномученик архиепископ Никодим (Кротков), управлявший епархией в трагические годы репрессий и принявший мученическую кончину в 1938 году.  

В сонме новомучеников и исповедников Российских прославлены также архиепископ Димитрий (Добросердов), епископ Василий (Преображенский), священномученик Василий Разумов, иерей Сыпановский, новомученики града Солигалича – протоиерей Иосиф Смирнов, иерей Владимир Ильинский, диакон Иоанн Касторский, мученик Иоанн Перебаскин. В 1944 году, спустя 200 лет после учреждения Костромской кафедры, в ней даже не было правящего архиерея…

 

Несмотря на короткое «сталинское» смягчение к Церкви во время Великой Отечественной войны, после ее окончания продолжались аресты костромских пастырей. В конце 1950-х активизировалась борьба со святыми источниками. Были засыпаны источники – «Святой поток» в Макарьевском районе, куда притекали паломники из соседних областей, а таже Пахомиев источник в бывшем Троице-Сыпановом Пахомиево-Нерехтском монастыре.

В 1956 г. со своего поста был смещен епископ Костромской и Галичский Арсений (Крылов) за то, что в своих проповедях «клеветал на марксистский диалектический материализм, называя его лживым учением». И опять как в тридцатые среди православных находились и новые страстотерпцы и новые отступники. Последние случаи власти старались максимально разрекламировать. Так, в 1960-м настоятель Покровской церкви в с. Шунги Костромского района священник А. К. Маёров сложил с себя сан. И вскоре областная газета «Северная правда» вышла с его письмом «Я порываю с религией» в качестве передовицы.

Во время хрущевской антицерковной кампании в начале 1960-х вторичному закрытию подверглись некоторые храмы, открытые в середине 1940-х. А в 1964 г. готовилось закрытие и последующее разрушение Иоанно-Златоустовского кафедрального собора Костромы. Злодеяние не состоялось благодаря смещению Хрущева со своего поста.

 

В 70-80-х гг. практика насильственного закрытия церквей в епархии прекратилась. Однако численность действующих храмов в эти годы неуклонно снижалась, поскольку многие села обезлюдели – что стало следствием политики «неперспективных деревень» и ставкой на урбанизацию.

«Все проходит и это пройдет», – сказал премудрый царь Соломон. Прошло и время официального безбожия, настала пора «собирать камни». За последние тридцать лет в Костромской епархии восстановлены многие древние обители, храмы, открываются новые. Нельзя победить историю и отменить святость, завещанную предками! В чем могут наглядно и духовно убедиться паломники в эту – безусловно, святую, древнюю костромскую сторону.

 

Андрей Самохин, член Союза писателей России