Костромская голгофа

С древних времен Костромской край был одним из центров духовной жизни Центральной России. Его уникальность состоит в том, что его земли входили в состав т.н. «Северной Фиваиды», монашеской области, примечательной тем, что основным направлением и ценностями жизни ее жителей были евангельские заповеди, а народными учителями — святые Божии подвижники, ученики преподобного Сергия Радонежского и Корнилия Комельского. В 1894 году, спустя 150 лет после учреждения Костромской епархии (1744 г.), из 1 416 366 жителей Костромской губернии 1 388 865 человек (98,05 %) являлись православными. Следует отметить, что специфика Костромской губернии состояла в большей, чем в других регионах, доле старообрядческого населения (соответственно 0,7 % и 1,8 %). В 1908 году в состав Костромской епархии входили 11 мужских и 10 женских монастырей, где подвизались 226 монашествующих и 1606 послушников и послушниц. Духовенство епархии состояло из 52 протоиереев, 1082 священников и 518 диаконов (всего духовенства 1652). Всего церквей и часовен было 2843. При храмах имелось 679 библиотек и 35 церковноприходских попечительств[i].

 

 

Октябрьский переворот 1917 года опрокинул старый и во многом привычный мир и уклад жизни россиян и жителей Костромской губернии. Противостояние политических сил началось буквально с первых дней. В воззвании Поместного Собора Русской Православной Церкви от 11 (24) ноября 1917 г. говорилось о великих бедствиях, постигших Россию, которая рушится от беснующегося безбожия, о кровавой междоусобице, охватившей всю страну. Констатировалось, что наступило всеобщее затмение совести и разума. В воззвании указывалось, что в ходе утверждения новой власти «открыто проповедуется борьба против веры Христовой, противление всякой святыне и самопревознесение против всего, называемого Божьим»[ii].

Первыми же законодательными актами пришедшие к власти большевики ограничили права и деятельность религиозных организаций. На принятом в 1917 году II Всероссийским съездом Советов Декретом «О земле была объявлена национализация церковных и монастырских земель, в принятой «Декларации прав народов России» отменены национально-религиозные привилегии и ограничения. 18 (31) декабря был аннулирован церковный и введен гражданский брак. В массе своей принятые документы преследовали цель ограничить права и привилегии Православной Российской Церкви, верующие которой составляли большую часть населения Российской империи. Власть видела в Церкви идеологического противника, весьма сильного в идеологическом и экономическом плане, которого следовало нейтрализовать прежде всего.

После принятия Совнаркомом декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (23 янв. 1918 г.) в воскресенье, 28 января, во всех церквах Костромской епархии было зачитано январское послание Святейшего Патриарха святителя Тихона с анафематствованием безбожников. В воскресенье, 11 (24) февраля 1918 г. в знак протеста против положений декрета, нарушающих права верующих людей, в Костроме состоялся многотысячный крестный ход во главе с викарным Кинешемским епископом Севастианом (Вести). Подобные крестные ходы в тот день состоялись во всех городах и селах епархии.

 

Из послания свт. Тихона, патриарха Всероссийского от 19 января 1918 года:

«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это – поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной.

Властию, данною нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви православной.

Заклинаем и всех вас, верных чад православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение: «измите злаго от вас самех» (1Кор. 5, 13)»

 

13 (26) февр. 1918 г. в Солигаличе вспыхнуло антибольшевистское восстание, поводом к которому послужила попытка Солигаличского исполкома Совета крестьянских депутатов реквизировать «хлебные излишки» в Богородицко-Феодоровском женском монастыре, находящемся неподалеку от города. После подавления восстания 7 марта 1918 г. карателями был расстрелян 21 человек. В числе расстрелянных были священнослужители Солигалича — настоятель Богородице-Рождественского собора протоиерей священномученик Иосиф Смирнов, иерей сщмч. Владимир Ильинский, диакон Богородицко-Феодоровского монастыря сщмч. Иоанн Касторский и смотритель Солигаличского Духовного училища мч. Иоанн Перебаскин. Уже 13 апреля в Москве, во время работы Поместного Собора, святитель Патриарх Тихон совершил в храме Московской духовной семинарии заупокойную литургию по убиенным за веру солигаличским новомученикам. Они стали одними из первых жертв большевистского террора в России.

 

 

Советская власть, укрепляясь, почти сразу стала планомерно вести действия по уничтожению церковных структур и прав верующих. В Костроме, уже в марте 1918 года был закрыт журнал «Костромской церковно-общественный вестник», а его редакторы арестованы. В мае было ликвидировано Александровское благотворительное братство, закрыты и другие братства и сестричества. В начале июля исполком Костромского горсовета постановил упразднить Костромскую духовную семинарию и Епархиальное женское училище «ввиду несогласия этих учебных заведений реформироваться в общеобразовательные школы общего типа». Летом были закрыты все пять Духовных училищ Костромской епархии (Костромское, Галичское, Солигаличское, Кинешемское и Макарьевское). В 1918-1920 гг. в епархии были закрыты все домовые церкви (23, из них 9 — в Костроме).

Первоначально мирно принявшее смену власти крестьянское население Центральной России стало выражать свое недовольство властью большевиков. Мотивами недовольства крестьян властью, можно назвать, отчасти, и перегибы большевиков при проведении Декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, которые привели в 1918-1919 гг. к вооруженным восстаниям, вспыхнувшим почти по всей России. Наиболее остро ситуация складывалась в таких городах Костромской губернии как Кологрив, Солигалич, Варнавин. Восстания проходили в Уреньском крае, в 1919 г. — в Варнавинском и Ветлужском уездах. Из 11 уездов Костромской губернии восстаниями в 1918-1919 гг. были охвачены 8. Виновниками возмущений населения большевики считали классовых врагов — «буржуев, кулаков и попов».

 

Февраль 1918 года стал роковым для костромского городка Солигалич. Здесь разыгралась драма, о которой говорили по всей России.

Восстание началось с попытки реквизиции хлеба в Богородицко-Феодоровском монастыре. Колокольный набат собрал горожан, и толпа двинулась к зданию Совета. Председатель исполкома В.А. Вылузгин, выстрелом в толпу положивший начало кровопролитию, был схвачен разъяренной толпой.

Решающую роль в событиях сыграл, как тогда говорили, «религиозный фактор». Масштабный крестный ход 24 февраля, протестовавший против декрета об отделении Церкви от государства, стал катализатором народного гнева. Горожане, защищая святыни, вышли на борьбу с новой властью.

Карательная операция не заставила себя ждать. Отряды из Вологды и Вятки ворвались в город. Массовые расстрелы унесли жизни 21 человека, среди которых были священнослужители, городской голова, военные и даже 19-летняя телеграфистка.

Историческая память сохранила имена жертв. Лишь спустя десятилетия на братской могиле был восстановлен крест, ставший символом памяти о трагических событиях, а четыре страдальца причислены к лику святых.

 

Французский мыслитель Ален Безансон, определяя характер действий большевиков в первые годы их правления, пишет, что руководящий состав партии большевиков «обладая совершенно отравленной совестью… уничтожает во имя утопии целые категории людей»[iii].

В 1919 г. в Костроме были упразднены Ипатиевский и Богоявленско-Анастасиин монастыри, на их территории разместили рабочие поселки. Из Ипатьевской обители были изгнаны проживавшие там архиереи: правящий епископ Костромской и Галичский Филарет (Никольский) и викарный епископ Кинешемский Севастиан (Вести). В том же году упразднены Николо-Бабаевский, Никольский Староторжский в Галиче, Паисиев Галичский, Богородицко-Феодоровский, Ново-Троицкий Сумароков, Боголюбский монастыри, Николо-Надеевская пустынь. В случаях, когда монастырские общины успели перерегистрироваться в качестве приходов, либо сельхозартелей, они могли просуществовать до середины, некоторые до конца 1920-х годов. С 1919 года власти начали использовать закрытые монастыри под различные нужды: в них размещались детдома, совхозы, сельскохозяйственные коммуны. В 1929 г. были закрыты два дальних и последних монастыря епархии — Троицкий Макариево-Унженский и Свято-Предтеченский Иаково-Железноборовский. 16 июня 1929 г. выездная сессия Буйского районного суда приговорила 5 насельников Иаково-Железноборовского монастыря во главе с настоятелем иером. Серафимом (Гусевым) к лишению свободы от года до 2 лет. В тот же день в монастыре состоялось вскрытие находившихся под спудом мощей преподобного Иакова Железноборовского. 12 декабря 1929 г. при закрытии Макариево-Унженского монастыря состоялось публичное вскрытие мощей преподобного Макария Унженского и Желтоводского, находившихся под спудом в Макариевской церкви (впосл. мощи передали в музей г. Юрьевца).

 

 

После ликвидации монашеских обителей, власти стали закрывать бывшие монастырские соборы. Так были закрыты собор Ново-Троицкого Сумарокова монастыря (1921), два собора Ипатиевского монастыря (1923), Никольский собор Никольского Староторжского монастыря в Галиче и Богоявленско-Анастасиин собор одноименного монастыря (оба в 1925). В 1924 г. в центре Костромы была разрушена Александровская часовня, возведенная в 1881-1882 гг. в память об убиенном императоре Александре II. В 1924 г. в городе был закрыт первый приходский храм — церковь Воскресения на Площадке (с 1918 Советская пл.).

Наряду с закрытием церквей и объявлением духовенства и их семей «лишенцами», власти проводили кампанию по антирелигиозному воспитанию масс. 7 ноября 1927 г., к 10-й годовщине революции, в Костроме был открыт Антирелигиозный музей, разместившийся в Богородице-Рождественском соборе Ипатиевского монастыря. В 1929 году, из-за малой посещаемости, его перевели в церковь Спаса в Рядах, находившуюся в центре города. В 1923 г. в Костроме были проведены массовые антирелигиозные мероприятия. В ночь на 7 янв. в центре города несколько тысяч человек приняли участие в т. н. «комсомольском рождестве». В пасхальную ночь на 8 апреля в Костроме прошла т. н. «комсомольская пасха», в ходе которой колонны комсомольцев с факелами в сопровождении оркестров обходили храмы, стараясь помешать праздничному богослужению. В ночь на 6 января 1930 г. в центре Костромы, на центральной площади Костромы — Советской, в присутствии тысяч людей, были сожжены несколько сот икон, собранных в канун Рождества по квартирам жителей. В ночь на 7 января на центральной площади Нерехты состоялся т. н. карнавал безбожников, главным событием которого стало также сожжение икон.

 

 

Главной задачей, которая выдвигалась большевиками в конце 1919 — нач. 1920 гг. была необходимость сломить сопротивление крестьянства и мещанства, уничтожив возможных лидеров и устрашить остальных. Костромской губернский комитет РКП (б), например, принял «Положения об отделе борьбы с контрреволюцией». Главной целью этого положения была решимость разбить врага власти в лице прежней элиты, в том числе духовенства. Террором посеять ужас, страх, поработить волю, сломить сопротивление, сломить справедливое народное возмущение и желание протестовать против проводимой большевиками узурпации власти. Причем, используется метод стравливания одной группы населения — крестьян и рабочих, с прежней элитарной прослойкой общества, возложив ответственность за развал и голод в стране на классовых врагов — капиталистов и духовенство, «приспешников царизма».

В марте 1922 г. в соответствии с декретом ВЦИК от 23 февр. 1922 г. началось проводимое под предлогом помощи голодающим Среднего и Нижнего Поволжья изъятие церковных ценностей. Всего к 15 августа 1922 года в Костромской губернии было изъято 623 пуда (9968 кг) серебра и 2 пуда 2 фунта (свыше 32 кг) золота. В марте 1922 г. была снята золотая риза с Феодоровской иконы Божией Матери. В середине мая, по решению Политбюро ЦК РКП(б) от 4 мая 1922 года, в ходе компании по изъятию мощей, была конфискована серебряная рака преподобного Варнавы Ветлужского. Мощи святого, находившиеся в ней, выставлены на всеобщее обозрение. Летом в Костромской губернии прошло несколько судебных процессов над духовенством и мирянами, обвиненными в сопротивлении изъятию церковных ценностей. Обвиняемых приговорили к тюремному заключению и ссылкам сроком до 5 лет.

 

В 1920–1930-е годы Костромская земля наравне со всеми областями России стала ареной массовых репрессий против духовенства. Под лозунгом борьбы с «контрреволюцией» священников обвиняли в антисоветской агитации, монархических взглядах, фашизме и даже шпионаже. Поводом для ареста могла стать проповедь, неодобрение изъятия колокола или просто принадлежность к духовному сословию.

Судебные процессы были скорыми и неправедными. Священника Михаила Изюмова в 1929 году осудили на три года лагерей за «антисоветскую пропаганду», а в 1938-м — расстреляли. Архиепископ Никодим (Кротков) погиб в тюрьме, а священник Фёдор Касторский получил семь лет за «клевету на колхозы». В 1937 году волна репрессий достигла пика: тройки НКВД выносили смертные приговоры десятками.

Особую роль играли сфабрикованные дела против «сестричеств» и «церковно-монархических групп».

В 1929 году чекисты объявили сестричества — эти традиционные церковные общины, занимавшиеся благотворительностью, помощью больным и бедным, — «нелегальными контрреволюционными кружками». В Костроме арестовали 21 священника, включая протоиерея Сергея Воскресенского. Их обвинили в распространении «слухов о войне и голоде» и противодействии закрытию храмов. На допросах арестованные отрицали вину, но это не помогло: одних отправили в лагеря, других — в ссылку.

В 1937 году, на пике Большого террора, появились дела о «церковно-монархических организациях». Например, в Шарьинском районе «вскрыли» мифическую «фашистско-диверсионную группу» из 32 человек, включая священников Николая Орлова и Иоанна Воинова. Их обвинили в подготовке свержения советской власти — и расстреляли.

Эти процессы были основаны на доносах и выбитых признаниях. По факту священников объявляли врагами только за то, что они служили в церкви.

 

Почти одновременно с изъятием церковных ценностей в Костроме и губернии начался обновленческий раскол. В 1922 г. в обновленчество перешел правящий архиерей архиепископ Серафим (Мещеряков). 7 июля 1922 г. архиеп. Серафим выступил в кафедральном соборе с докладом об обновленческом движении перед председателями и членами приходских советов Костромы. В ответ на этот шаг узурпации церковной власти, группа священников во главе с настоятелем Успенского кафедрального собора протоиереем Павлом Крутиковым заявила, что они не признают власти обновленцев, но, по-прежнему, подчиняются только Патриарху Тихону, как соборно избранному Патриарху. В связи с тем, что исторические здания Успенского и Богоявленского кафедральных соборов оказались у обновленцев, с 1922 г. кафедральный собор разместился в Ильинской церкви на бывш. Русиной улице (с 1918 г. — ул. Советская, 4).

 

Согласно постановлению ВЦИК от 14 янв. 1929 г. Костромская губерния вместе с Владимирской, Иваново-Вознесенской и Ярославской губерниями вошла в состав Ивановской промышленной обл. (ИПО). В марте 1936 г. ИПО была поделена на Ивановскую и Ярославскую области. При этом в 1930-х гг. Костромская епархия оставалась в прежних границах.

 

В годы гонений появилось такое явление как ренегатство священнослужителей, публичное отречение их от веры. В 1929 г. несколько священников епархии публично сложили с себя сан и отреклись от веры в Бога. В частности, назовем публично отрекшегося в 1929 году настоятеля Покровской церкви с. Шунга Костромского района священника Л. А. Парийского. Видимо по указке властей, в начале октября того же года, он выступил в Костроме на митинге безбожников с призывом покончить с религией. Как указывают протоколы собрания, после его выступления была принята резолюция с требованием закрыть в Костроме 10 храмов. 19 дек. 1929 г. священник Успенской церкви с. Воронье Судиславского р-на И. В. Рябцовский после службы в храме публично объявил, что слагает с себя сан и отказывается от веры.

Весной 1929 г. в Костромской губернии, как и во всей России, началась кампания не только по запрету колокольного звона, но и по снятию колоколов. К 4 янв. 1930 г. в Костроме были сняты и отправлены на переплавку 114 колоколов общим весом 114,9 т. В 1929-1930 гг. были сняты колокола со всех городских церквей (в сельской местности снятие колоколов продолжалось до 1941).

 

 

24 октября 1929 г. в Костроме по обвинению в создании «монархической организации православного тихоновского духовенства» были арестованы 21 представитель духовенства и мирян во главе с настоятелем Ильинского кафедрального собора прот. С. А. Воскресенским. Все они были приговорены к нескольким годам заключения в лагерях или к ссылке. Попытавшийся заступиться за них архиеп. Севастиан (Вести) был арестован и выслан в Кинешму, где скончался 8 дек. 1929 г.

 

В октябре-декабре 1929 г. в Костроме были закрыты 8 храмов (в т. ч. Успенский и Богоявленский соборы, еще в 1922 г. захваченные обновленцами, а также Ильинский храм, с 1922 являвшийся кафедральным собором епархии). С кон. 1929 по 1964 г. кафедральный собор находился в Иоанно-Златоустовской церкви на Лавровской улице.

В 1930-е годы по указанию властей изменялся облик городов и старинных селений России. В 1934 году были взорваны бывшие кафедральные соборы Костромы — Успенский и Богоявленский. В 1930-х гг. на территории Костромской епархии были полностью разрушены 30 храмов (2 соборных, 24 приходских, 4 монастырских), 9 храмов разрушены частично (снесены главы, разобрана колокольня). В числе разрушенных были жемчужина архитектуры Костромы — Троицкая церковь XVII века. Украшавшая архитектурный ансамбль Богоявленско-Анастасиина монастыря Никольская («Салтыковская») церковь XVIII века. С мотивировкой «из-за нехватки строительных материалов» при расширении завода «Рабочий металлист» на кирпич и щебень в 1934 году была разобрана церковь Василия Блаженного в Селище — уникальный памятник архитектуры (русского ампира нач. XIX века). В 1930-х гг. из 16 церквей в Галиче были разрушены и полностью уничтожены пять, в бывшем Солигаличском кремле разрушили Успенскую «старособорную» церковь, из четырёх храмов Кологрива разрушены два, из трех храмов Чухломы — один.

 

 

В связи со строительством в Костроме железнодорожного моста через Волгу в июне 1930 г. была разобрана часть строений Николо-Бабаевского монастыря (стены, башни, Никольский храм и колокольня). Полученный щебень на баржах отправляли в город и использовали при строительстве опор моста через Волгу. Летом 1940 г. в том же монастыре был взорван собор Иверской иконы Божией Матери. В 1930-х гг., как и раньше, церковным зданиям нашли применение — они использовались под различные хозяйственные нужды. Под пекарню было приспособлено в 1934 г. здание Благовещенского собора в Буе (впосл. Буйский хлебозавод); хлебозаводы разместили в Преображенском соборе Нерехты и Преображенском соборе Галича; мастерскую машинно-тракторной станции в Успенском соборе Кологрива, в Тихвинском соборе Макариева — зерносклад. В 1930-1940-х гг. в стенах ряда бывших монастырей разместили МТС, которые находились там до конца 1950-х гг.

Сельские храмы в епархии стали закрывать зимой 1929 по 1940 годы в связи с началом коллективизации. Одним из первых был упразднен Успенский храм в с. Воронье Судиславского р-на.

В период 1936-1938 гг. жертвами террора в Костромской епархии стали многие представители духовенства. В ночь на 4 дек. 1936 г. в Костроме был арестован сщмч. Никодим (Кротков), архиепископ Костромской и Галичский. 27 марта 1937 г. Особое совещание при НКВД СССР приговорило его к ссылке в Красноярский край на 5 лет. Однако уже в августе Ярославское обл. управление НКВД приняло решение о начале нового следствия по его делу. 24 сент. он был вновь арестован и этапирован из Красноярского края в Ярославль. Священномученик Никодим скончался 21 авг. 1938 г. в ярославской тюрьме в Коровниках.

 

Родившись 29 ноября 1868 г. в семье диакона из Костромской глубинки, будущий архипастырь с юных лет сочетал работу в сельской школе с бескорыстным служением в храме. Пройдя путь от семинариста до ректора семинарий и викарного епископа в Кишинёве и Киеве, владыка Никодим организовывал лазареты в годы Первой мировой и поддерживал семьи фронтовиков. При захвате Киева силами Директории в декабре 1918 г. он укрыл в Михайловском монастыре оборонявшего город генерала Келлера, за что был арестован петлюровцами и подвергнут репрессиям. Его давние дружеские связи с митрополитом Антонием (Храповицким) и неукоснительная преданность патриарху Тихону, который он возвёл Никодима в сан архиепископа Таврического и Симферопольского, подчёркивали бескомпромиссный характер его служения и усиливали подозрения новых властей. С укреплением советской власти Никодим не сдался: за протесты против изъятия церковных ценностей он пережил ссылки и тюрьмы, а в ночь на 4 декабря 1936 г. был арестован в Ярославле и умер в застенках 21 августа 1938 г. от тяжелейших лишений. В 1995 г. Русская Церковь канонизировала его как новомученика и исповедника.

 

В нач. авг. 1937 г. на Костромскую кафедру был назначен епископ Феодосий (Кирика). Уже 26 августа 1937 г. он был арестован, дальнейшая судьба его неизвестна. 29 сент. в Москве был арестован управлявший епархией в 1930-1932 гг. архиепископ Можайский, викарий Московской епархии сщмч. Димитрий (Добросердов). Он был расстрелян на Бутовском полигоне под Москвой 21 октября 1937 года.

 

В авг.-сент. 1937 г. арестам подверглись представители сельского духовенства. Против них выдвигали обвинения в создании «фашистско-диверсионных», «террористических, вредительских и шпионских», «церковно-монархических» групп, после чего арестованных приговаривали к высшей мере наказания. Всего в 1937-1938 гг. в епархии (в границах современной Костромской обл.) были арестованы и расстреляны свыше 130 священников. Среди них — иерей сщмч. Василий Разумов, настоятель Троицкой церкви в с. Троица Нерехтского р-на. После ареста архиепископа Никодима он публично молился о нем на богослужениях. 5 августа 1937 г. свящ. Василий был арестован и 21 сентября расстрелян.

 

Был арестован и 26 дек. 1937 г. расстрелян варнавинский священник П. П. Мегалинский. В 1937 г. незадолго до своего ареста он сберег от поругания мощи преподобного Варнавы Ветлужского, с 1930 г. находившиеся в Архангельской кладбищенской церкви — последнем действующем храме Варнавина. Предвидя скорое закрытие церкви, он тайно закопал мощи на кладбище (на настоящий момент место неизвестно).

Накануне 1 мая 1938 г., в Костроме были арестованы многие из еще остававшегося на свободе духовенства, в т. ч. 28 апр. — три из четырех священников Иоанно-Златоустовского кафедрального собора во главе с настоятелем протоиереем Павлом Князевым. Последний был сослан на 5 лет в Семипалатинскую обл. Казахстана, где и скончался в 1940 году. Два других священника были приговорены к 5 годам заключения в лагерях. 27 апр. 1938 г. в Костроме был арестован поселившийся здесь после освобождения из заключения на Соловках бывш. профессор Московской духовной академии историк Н. И. Серебрянский. Приговоренный к 5 годам заключения, он скончался в Сиблаге 23 мая 1940 г.

 

В 1935 г. в междуречье Унжи и Ветлуги был создан Ветлужский (с 1938 Унженский) исправительно-трудовой лагерь. К началу войны в нем находилось 27,2 тыс. заключенных, в т. ч. и представители духовенства.

 

 

В марте 1941 г. была закрыта Троицкая церковь (бывш. собор Троице-Сыпанова монастыря в с. Троица Нерехтского р-на), в которой под спудом находились мощи прп. Пахомия Нерехтского. 29 апр. 1941 г. Костромской горисполком постановил закрыть Ильинский (Христорождественский) храм на Городище в Костроме, построенный в сер. XVII века боярином Г. И. Морозовым. Чудом избежала закрытия Спасо-Запрудненская церквь, возведенная на месте, где, произошло явление Феодоровской иконы Божией Матери. Костромской горисполком расторг договор с религиозной общиной, однако из-за бюрократических задержек Ярославский облисполком до начала войны не успел утвердить это решение, и храм не закрыли.

К началу Великой Отечественной войны на территории Костромской епархии осталось несколько действующих храмов: 5 — в Костроме (из них один обновленческий), по одному — в Галиче, Солигаличе, Нерехте и Буе, около 80 приходских церквей (для сравнения — в сентябре 1920 их насчитывалось 918). Ни одного действующего храма не было в Чухломе, Сусанине, Кологриве, Макарьеве.

 

Даже в течение лета 1941 г. и во время Великой Отечественной войны власти продолжали закрывать храмы в связи с тем, что служивших в них священников мобилизовали в трудармию. Во время войны продолжалось преследование представителей духовенства. 25 дек. 1941 г. был арестован священник Никольской церкви села Сидоровское Красносельского р-на А. В. Богословский. 14 мая 1942 г он был расстрелян по обвинению в пораженческой пропаганде. 14 января 1943 г в г. Буе 14 янв. 1943 г. был арестован свящ. Воскресенской церкви протоиерей А. Г. Бонич, через год умерший в ярославской тюрьме. 29 марта 1945 г. была арестована певчая кафедрального собора А. О. Гончаренко, а 21 мая 1945 г. — регент хора кафедрального собора К. П. Кузьмин. По обвинению в «антисоветской агитации» оба они были приговорены к 5 годам заключения в лагерях.

 

Наряду с создавшимися для представителей религиозных организаций условиями ряд священнослужителей Костромской епархии в годы войны были мобилизовали в действующую армию. Например, в 1941 г. был призван диакон Иоанно-Златоустовского кафедрального собора Борис Васильев. По окончании военного училища в Великом Устюге он в звании лейтенанта участвовал в Сталинградской битве в должности командира взвода разведки. Впоследствии, Васильев стал протоиереем. В числе священников, служивших в епархии после 1945 г., было немало участников войны.

 

В начале 1943 г. собирались средства на постройку танковой колонны им. Димитрия Донского. В 1945 г. все церкви епархии собрали и внесли в Фонд обороны 1,4 млн рублей.

Во время войны востребованность в народных героях и героизме на примере подвигов Ивана Сусанина помогла землякам народного героя вернуть свой храм с. Домнине Сусанинского р-на. 27 февр. 1943 г. Успенская церковь в Домнине стала первым храмом Костромской епархии, возвращенным верующим в период войны.

Встреча 4 сент. 1943 г. И. В. Сталина с церковными иерархами способствовала смягчению позиции гос-ва по отношению к Русской Православной Церкви. В кон. 1943 г. в связи с общей ликвидацией обновленческого раскола прекратила существование и обновленческая епархия. 4 дек. в Москве митр. Ярославский и Костромской Корнилий (Попов) принес покаяние, был принят в общение Русской Православной Церкви митр. Сергием (Страгородским) в сане епископа. В нояб. 1944 г. чудотворная Феодоровская икона Божией Матери была перевезена из бывшего обновленческого кафедрального собора Иоанна Богослова на Кадкиной горе в кафедральный собор Костромской епархии — церковь Иоанна Златоуста.

 

С 1944 г. в епархии начали открывать храмы. В мае 1944 г. власти разрешили перенести икону преподобного Пахомия Нерехтского и раку его мощей из закрытой Троицкой церкви в с. Троица в единственный действующий храм Нерехты — Крестовоздвиженскую церковь.

 

В 1944-1946 гг. епархией временно управляли Ярославские архиереи: архиеп. Ярославский и Ростовский Иоанн (Соколов) и архиеп. Алексий (Сергеев).

В начале 1946 г. в Кострому прибыл назначенный на Костромскую кафедру епископ Антоний (Кротевич), что означало фактическое восстановление епархии.

На момент образования Костромской области, 13 авг. 1944 г., в 16 (из 29) ее районах не было ни одной действующей церкви. В сер. 1940-х гг. в епархии шел активный процесс их открытия. В 1945 г. открылось 18 церквей, в 1946 г. — 10, в 1947 г. — 3 церкви. К нач. 1947 г. в епархии насчитывалось 104 действующих храма (против 77 в 1945 г.)

Епархия внесла посильный вклад в дело послевоенного восстановления страны. В 1947 г., к 30-й годовщине Октябрьской революции, приходами епархии была собрана и внесена в Фонд народного хозяйства СССР сумма около 350 тыс. рублей.

Несмотря на временное улучшение государственно-церковных отношений процесс закрытия церквей вскоре возобновился. В 1947 г. были закрыты 9 храмов (открыто только 3), в 1948 г. — 1, в 1949 г. — 8, в 1950 г. — 5, в 1951 г. — 3, в 1952 г. — 1, в 1953 г. — 2 храма. В 1949 г. в Костроме был расторгнут договор с общиной церкви Иоанна Богослова в Трудовой (бывш. Ипатьевской). В том же году была закрыта и открытая в 1946 г. Ризоположенская церковь в с. Озерки Чухломского р-на — преемница Авраамиевой Великой пустыни, основанной в XIV в. прп. Авраамием Галичским (Чухломским, Городецким). В 1951 г. был вновь закрыт Богородице-Рождественский собор в Солигаличе. К нач. 1954 г. в Костромской епархии насчитывалось 80 церквей (в 1948 г. их было 99).

С конца 1920-х годов, вплоть до конца 1980-х, единственным местом в Костромской епархии поклонения мощам святого был погост Макарий-на-Письме Буйского р-на, где в подклете Преображенского деревянного храма под спудом покоились мощи прп. Макария Писемского. 8 августа 1951 г. храм был закрыт, а входы в него и в подклет наглухо заколочены.

С 1945 по 1950 годы в Унженском Исправительно-трудовом лагере близ Макрьева содержалось большое количество арестованных священнослужителей Русской Православной Церкви. На 1 октября 1949 г. там было 1876 священников (из 3523 находившихся в заключении в ГУЛАГе). В память об узниках Унжлага 30 авг. 2009 г. архиеп. Костромской и Галичский Александр (Могилёв) освятил вблизи с. Тимошина Макарьевского р-на большой поклонный крест, изготовленный из рельсов лагерной узкоколейки.

 

 

Несмотря на смягчение политики по отношению к Русской Православной Церкви, хотя и в несравненно меньших масштабах, чем в 1930-х гг., террор против духовенства на рубеже 1940-х и 1950-х гг. продолжался. В это время по обвинению в «антисоветской агитации» органами МГБ были арестованы на территории Костромской епархии в 1948 году А. П. Воскресенский, священник Троицкой церкви в с. Исупове Сусанинского р-на (приговорен к 10 годам заключения, скончался в лагере в 1954 г.), в 1949 г. — И. А. Смирнов, священник Покровской церкви в с. Кулиги Нерехтского р-на и свящ. Успенской церкви в с. Романове Судиславского р-на П. В. Правдин. В 1950 году были арестованы священник Спасо-Запрудненской церкви в Костроме протоиерей А. А. Артамонов и священник Христорождественской церкви в с. Прискоково Красносельского р-на протоиерей В. М. Зверев.

Арестованный 24 сентября 1938 г., народный комиссар Б. Д. Берман показал на допросах, что в период 1937-1938 гг. наркомом внутренних дел СССР Ежовым и его заместителем Фриновским ему давались «явно враждебные указания о решительной борьбе с мнимыми врагами народа, что повсеместно приводило к массовым арестам ни в чем не повинных советских граждан»[iv]. Жаль, что признание несколько запоздало…

В публикации «Мученики за веру» на страницах альманаха Костромского церковно-исторического общества «Светочъ» подводится итог деятельности «ежовщины»: «Трагическая сущность этой картины видна из того, что православные священнослужители…, как невинно пострадавшие за веру, реабилитированы. Светлый лик мучеников с крестом пусть сделает печаль и память о них вечной»[v]. Многие из них Церковь уже причислила к лику святых: священномученик Никодим (Кротков, 1995), священномученик Макарий (Кармазин, 2000), священномученик Василий Разумов (2000). За каждым именем из числа названных, и не названных — страдания и ложные обвинения, и в то же время, мужество и стойкость.

Наше время возрождения Церкви дано по молитвам исповедников Христовы. «В память вечную будет праведник, от слуха зла не убоится». Будем помнить и чтить память мучеников и исповедников ХХ столетия и молитвами их жить «подражая их вере» (Евр.13:7).

 

Протоиерей Дмитрий Сазонов,

кандидат богословия