«Доктор, вам надо быть священником»

Быть полезным для страдающих

История его жизни полна самых невероятных поворотов. С детства он прекрасно рисовал и параллельно с гимназией окончил Киевское художественное училище. Потом отправился в Петербургскую академию художеств и во время вступительных экзаменов вдруг серьезно задумался – а правильный ли путь выбирает. «Недолгие колебания кончились решением, что я не вправе заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей», – писал владыка в своей «Автобиографии».

Поэтому в 1898 году он поступил на медицинский факультет Киевского университета, притом что, по собственному высказыванию испытывал «почти отвращение к естественным наукам». Тем не менее учился на одни пятерки. По окончании университета на вопрос сокурсников, что собирается делать дальше, заявил, что хочет всю жизнь работать земским врачом. Но началась Русско-японская война, и молодого доктора в составе медицинского отряда Красного Креста отправили на Дальний Восток, в район Читы. И сразу доверили хирургическое отделение. С первых дней он взялся за сложные операции на костях, суставах и черепе. Результаты были хорошими, без неудач.

В Чите Валентин Феликсович встретил свою будущую жену – Анну Васильевну Ланскую, которая впоследствии родила ему четверых детей.

В 1917 году талантливому хирургу предложили должность главного врача городской больницы Ташкента, и семья перебралась туда. Анна Васильевна к тому времени уже была тяжело больна туберкулезом и медленно угасала. Последней каплей для нее стал арест мужа по доносу нерадивого врача, решившего отомстить начальнику. Шла гражданская война, суды вершились «чрезвычайными тройками», на разбор дела уходило не более трех минут, приговор один – расстрел. Осужденных приводили в железнодорожные мастерские и здесь же, за дверью, расстреливали. Валентин Феликсович и его арестованный коллега просидели перед этой дверью более 12 часов. Вдруг появился известный партийный деятель, который лично знал знаменитого хирурга. Он вручил врачам пропуска на выход, и Валентин Феликсович тут же вернулся в больницу к операционному столу.

«Неплодную вселяет в дом матерью»

Подобными сюрпризами жизнь будет одаривать святителя не раз. И не раз его будет спасать Господь. А пока он вторую ночь стоит у постели умершей жены и читает 112 псалом. Последние слова: «И неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях», – поражают его, он с «совершенной ясностью и несомненностью воспринимает их как слова Самого Бога». Тогда он подумал об операционной сестре Софье Сергеевне Белецкой, о которой только знал, что она похоронила недавно мужа и была бездетной. Знакомство с ней ограничивалось лишь деловыми разговорами. И тем не менее он отправился к ней, едва дождавшись семи часов утра.

С волнением Софья Сергеевна выслушала рассказ овдовевшего коллеги и ответила, что ей было очень больно смотреть, как мучилась его жена, но она не решалась предложить свою помощь. Софья Сергеевна с радостью согласилась стать матерью четырем детям Валентина Феликсовича. Сам же он после кончины жены избрал путь служения Богу.

«Буду священником»

Регулярно посещая богослужения в местной церкви, он часто выступал и на собраниях верующих с беседами о Священном Писании. В конце 1920 года на епархиальном собрании он произнес речь о положении дел в Ташкентской епархии, после чего к нему подошел епископ Ташкентский и Туркестанский Иннокентий (Пустынский) и сказал: «Доктор, вам надо быть священником!» Об этом Валентин никогда не думал, но слова правящего архиерея воспринял как призыв Господа: «Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу!»

В ближайшее воскресенье его посвятили в диакона, а еще через неделю, на праздник Сретения Господня 1921 года – в иерея. Все происходило так быстро, что не успели сшить даже подрясник, пришлось рукополагаться в чужом.

1921 год – страшное время, многие архиереи, священники и миряне уже пострадали за веру во Христа. Был расстрелян митрополит Киевский Владимир, другой митрополит – Вениамин – с группой осужденных ждал смертного приговора, многих отправили в лагеря и ссылки. Именно в это время Валентин Войно-Ясенецкий принял сан.

Ему пришлось совмещать работу пастыря и медика. Он оперировал, читал лекции, защитил докторскую диссертацию, стал профессором медицины, писал книги, служил в храме, участвовал в религиозных диспутах с безбожниками. В мае 1923-го он принял тайный постриг с именем Лука и был рукоположен в епископа. Спустя неделю его арестовали и попытались отправить в Москву на суд. Но верующие легли на рельсы, защищая любимого батюшку.

В неволе

Первый раз его сослали в Енисейск. Холод, голод – но и здесь он продолжал лечить людей. В 1926-м ссылка закончилась, но уже в 1930-м его вновь сослали на три года, теперь в Архангельск. Третий арест – летом 1937 года. В вину владыке поставили создание «контрреволюционной церковно-монашеской организации», а также «убийство пациентов на операционном столе и шпионаж в пользу иностранных государств». Его мучительно и долго допрашивали 13 суток без сна «методом конвейера», от которого люди сходили с ума. Епископ Лука молился, не переставая, все время отрицал свое участие в контрреволюционной организации и отказывался называть имена так называемых заговорщиков. Он объявил голодовку, которая продолжалась 18 суток. Несмотря на открывшееся кровотечение, его продолжали таскать на допросы и издеваться. Однажды заколотили в деревянный ящик на сутки… Дело кончилось пятью годами ссылки в Красноярском крае. Шел 1940 год.

Когда началась война, его назначили консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Владыка Лука с головой погрузился в работу, выполняя самые сложные операции. Раненые очень любили доктора, многих из них он спас после неудачных операций в других местах. Во время утреннего обхода солдаты и офицеры салютовали профессору высоко поднятыми уцелевшими ногами.

За работу в госпитале архиепископ Лука получил благодарственную грамоту и медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

В декабре 1942-го владыке было поручено управление Красноярской епархией с возведением в сан архиепископа Красноярского. По окончании ссылки в 1943 году он возвратился в Москву и был назначен на Тамбовскую кафедру. Здесь он тоже совмещал церковное служение с работой в госпитале для раненых.

Время Крымское

После войны, в мае 1946-го владыку Луку переводят в Симферополь, и он становится архиепископом Симферопольским и Крымским. Он поселился на Госпитальной улице в небольшом доме с пристроенной церковью Благовещения Пресвятой Богородицы. И дом, и церковь сохранились до наших дней.

Положение епархии было незавидным – не хватало священников, многие храмы разрушены, а оставшиеся церкви местные власти всеми способами пытаются закрыть, народ нищенствует. Семидесятилетний владыка начинает кормить стариков и детей в своем доме. Одновременно ревностно приступает к наведению порядка в епархии. Он требует от духовенства более серьезного отношения к богослужению, внушает священникам, что они не имеют права сокращать службы. Сам он совершал Литургию неспешно, осмысленно. Особенно проникновенно произносил слова: «Приимите, ядите, сие есть тело Мое, еже за вы (владыка указывал рукой на народ) ломимое во оставление грехов». Во время пения Символа веры он склонялся над престолом, и, когда поднимал голову, антиминс был орошен его слезами.

Особое внимание владыка обращал на обязанность священников учить народ. В своем июньском послании 1955 года он писал: «Если священник главным делом жизни своей поставил насыщение ума и сердца своего учением Христовым, то от избытка сердца заговорят уста. И не обязательно проповедь должна быть витиеватой. Дух Святой, живущий в сердце священника, как в Своем храме, Сам проповедует его смиренными устами». Владыка  был замечательным проповедником, собрано около 11 томов его проповедей. Слово святого Луки имело особую силу, он не пересказывал богословские книги, а говорил как человек с богатым жизненным и духовным опытом, прошедший одиннадцать лет тюрем и ссылок. После выступления Хрущева и июльского Постановления ЦК КПСС 1954 года «Об улучшении научно-атеистической пропаганды» начались гонения на Церковь. Архиепископ Лука говорил об этом: «Я не счел нужным опровергать эти выступления в печати. Я ограничился одной проповедью на тему: «Не бойся, малое стадо». Эту проповедь симферопольцы помнили спустя десятилетия.

Удалить Луку

Власти владыку не любили. Секретарь Крымского обкома ВКП(б) Н. Соловьев в 1948 году писал в секретном письме: «Вся религиозная деятельность Луки носит ярко выраженный антисоветский характер… В своих проповедях Лука открыто и систематически проповедует сочувствие к царскому самодержавию и ненависть к советскому строю и его руководителям… В силу особого положения Крыма, как пограничной полосы, мы считаем необходимым через соответствующие органы удалить Луку из Крыма».

Через два года Соловьеву на закрытом заседании Верховного суда СССР вынесли смертный приговор. Свои уничтожали своих. Однако донос не остался без внимания – Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете министров СССР потребовал от Московской Патриархии запретить архиепископу Луке выступать с проповедями.

После войны в Крыму появилось много аферистов, выдававших себя за священников. Иногда это были запрещенные в служении люди. Владыка распорядился сообщать ему о таких случаях. Он также разослал по приходам синодики, в которых были перечислены все имена умерших священников, служивших в Крымской епархии. Эта традиция до сих пор сохраняется в Свято-Троицком кафедральном соборе, где на богослужениях поминаются имена усопших клириков и монахов давно уничтоженных монастырей.

Святитель Лука заботился о быте своих подопечных. Он поднимал вопрос о достойной оплате труда диаконов, псаломщиков и регентов. Рассылал анкеты по приходам – просил указать, какое жилье имеют члены клира, сколько за него платят и нужно ли улучшать жилищные условия. Он выяснял, не пострадал ли кто из священнослужителей при обложении подоходным налогом.

Как профессор медицины Войно-Ясенецкий с 1946 года консультировал в госпитале Симферополя и помогал госпиталю инвалидов Великой Отечественной войны. До конца 1947-го он оперировал больных и раненых и читал лекции врачам. Однако вид хирурга в рясе и с панагией очень раздражал слушателей, ему порекомендовали читать доклады в светской одежде, от чего святитель категорически отказался. Тогда его перестали приглашать.

Он стал лечить больных дома. Бесплатно. Специально посылал студентов разыскивать в городе самых немощных и неимущих и приводить к нему.

«Я скоро умру…»

Но и сам владыка был подвержен болезням. В начале 1955 года он полностью ослеп. Принял это без ропота, спокойно и с благодарностью Богу. «Свою слепоту переношу благодушно и с полной преданностью воле Божией… Для моей архиерейской деятельности слепота не представляет полного препятствия, и думаю, что буду служить до смерти», – писал он. И служил до последнего, молитвы знал наизусть. На Рождество 1961-го владыка Лука отслужил свою последнюю Литургию, а в Прощеное воскресенье сказал последнюю проповедь.

Уходил святитель тихо. «Не роптал, не жаловался. Распоряжений не давал. Ушел от нас утром, без четверти семь. Подышал немного напряженно, потом вздохнул два раза и еще едва заметно – и все…», – писала секретарь владыки Евгения Павловна Лейкфельд.

Он скончался в день Всех святых, в Земле Российской просиявших, – 11 июня 1961 года. Первую ночь лежал дома. Попрощаться с любимым пастырем пришло столько народу, что весь дом и двор были заполнены людьми, огромная очередь стояла у входа. На второй день владыку отвезли в Благовещенскую церковь при епархии, на третий – в собор. День и ночь священники читали Евангелие, служили панихиды. Приехавшие из разных мест люди шли и шли, чтобы поклониться архиепископу. Только к четырем часам ночи поток немного стихал. Было пролито много слез.

Последний путь

Власти готовились к его смерти заранее. Не успел владыка умереть, как его сыновей, Михаила и Алексея, пригласили в горисполком и запретили везти тело владыки по главной улице Симферополя, объясняя это тем, что похоронная процессия затруднит движение. Предложили маршрут по окраинам и даже выделили тридцать автобусов, только бы не было пешей процессии и владыку побыстрее отвезли на кладбище.

Приехавшему на погребение архиепископу Тамбовскому Михаилу (Чубу) тоже пришлось столкнуться с произволом властей – ему запретили служить панихиду. Нельзя было нести гроб на руках, никакого пения  музыки, и чтобы ровно в пять часов вечера тело было в земле.

Но реальность оказалась иной. Люди не пожелали садиться в автобусы и, когда вынесли гроб, вцепились руками в катафалк и не отпускали его до самого кладбища. Уполномоченный охрип от крика, загоняя верующих в автобусы, но его никто не слушал. Люди прошли торжественной процессией по главной улице города, буквально неся владыку на руках. Весь Симферополь вышел проводить праведника, остановилось движение, на крышах домов, на деревьях, на балконах – всюду были люди. Три с половиной часа процессия добиралась до кладбища, хотя до него было всего три километра. Все время пели запрещенное: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас…» и посыпали путь розами до самой могилы. Как власти ни пытались заставить людей замолчать, ответ был один: «Мы хороним нашего архиепископа».

Владыка был погребен на Первом Симферопольском кладбище, справа от храма Всех святых.

22 ноября 1995 года архиепископ Лука был причислен Украинской Православной Церковью к лику местночтимых святых. А в 2000 году Русская Православная Церковь прославила его в сонме новомучеников и исповедников Российских.

В 1996 году мощи святителя Луки перенесли в Свято-Троицкий собор Симферополя, где они находятся до сего дня. Могила на Симферопольском кладбище по-прежнему является местом поклонения. И после смерти владыка продолжает исцелять всех, кто с верой и надеждой обращается к нему.

В блокнот паломнику:

Троицкий монастырь
Адрес: г. Симферополь, ул. Одесская, д. 12
Храм Всех святых
Адрес: г. Симферополь, пер. Учебный, д. 5ф

Галина Дигтяренко